он сам перетаскивал со спины автомат, подумал, что от него шуму больше, чем от слона в посудной лавке. Финн же постоял еще немного и, потеряв интерес к болоту, направился назад к посту на въезде в деревню. И когда уже Андреев хотел перевести дух и вдохнул побольше ставшего особенно прохладным воздуха, выдохнуть он так и забыл, увидев, что у ближайшего забора замер пес и смотрит прямо на них. Дворовый сторож, ему все равно, кто подобрался к его территории, фашист или красноармеец, облает любого. Андреев был готов грызть землю от обиды — провалить задание из-за какого-то пустобреха! Однако «пустобрех» постоял немного — Сашка готов был поклясться, что псина их увидела — и вместо грозного лая буркнул что-то по-собачьи себе под нос и потрусил вдоль забора по своим делам.
— Черти, ей-богу, черти нам помогают, командир, — быстро-быстро зашептал Петрин, то и дело утирая лицо от пота. — И болото прошли, и чухонцу глаза отвели, и псу этому пасть заткнули. Черти нам в помощь, ручаюсь.
— Отставить суеверия, Петрин, — также шепотом огрызнулся Александр, но заметил, что радист действительно напуган. — Нам просто повезло. — И вдруг поймал себя на мысли, что этим везением пытается убедить не только товарища, но и себя, и повторил чуть менее уверенно: — Повезло. Пф-ф-ф… Двинулись, уже немного осталось…
— Вот тут и будем, Николаич, — коротко бросил он радисту, когда они забрались на небольшую площадку, прикрытую с одной стороны скалой, а с другой — кустами, так что не вдруг разглядишь. — Сейчас развернемся, отдохнем чуток, а там уж и до утра недалеко. Готовь рацию, а я пока понаблюдаю.
Растянувшись на камнях с биноклем, Сашка понял, что очень устал. Напряжение дороги спало, и теперь приходилось отчаянно бороться с наваливающимся сном. Выручил Петрин.
— Александр Петрович.
— А?
— А куда тебя ранили?
— В голову. Осколок вскользь по кости прошел.
— Дела… в рубашке родился.
— Угу. Я от удара сознание потерял. Спасибо ребятам, вытащили.
— Хорошие, значит, у тебя бойцы оказались!
— Да. Штрафники.
— Суровые ребята. Видать, показался ты им, ручаюсь…
— Наверное… Николаич, а ты давно в разведке?
— Второй год.
— И что? Все это время у Круглова?
— У него. Как на фронт попал, сразу сюда определили. Эх, и давали нам жизни тогда эти чухонцы. Слава богу, остановили. А сколько времени мы с ними в прятки играли… поганая порода.
Они все-таки задремали. Александру приснился странный сон, в котором главной героиней была белокурая девушка в старинной кольчуге и шлеме, напоминавших броню русских былинных богатырей, но отчего-то парень знал, что доспехи не наши. «Богатырша», как окрестил ее про себя Сашка, звала его с собой, во сне он уже готов был сделать шаг за ней, но тут, будто кто толкнул его, и лейтенант проснулся. Очнулся от дремы и Петрин.
— Эх, Николаич, — потягиваясь, Александр обратился к сержанту, — какой сон мне снился…
— Баба, что ли?
— А ты откуда знаешь? — немного удивился случайной догадке Андреев.
— Да вам, салагам, только бабы и снятся. Дело молодое, и стесняться тут нечего. Сам таким был.
— Скажи, пожалуйста, какой старик нашелся, тридцатилетний, — отшутился Сашка и добавил серьезным тоном: — Николаич, а Никоненко ваш, он какой был?
— Какой? — переспросил радист и по-доброму усмехнулся. — Да вот такой же, как и ты, отчаянный. Только постарше.
— Значит, я, по-твоему, отчаянный? — Сашка оторвался от бинокля и улыбнулся Петрину.
— А то нет? Вспомни, что на болоте-то учудил.
— Да уж, самому теперь страшно становится… ладно, бери карту, помечай цели…
До начала операции оставалось полчаса, когда разведчиков привлек какой-то шорох. Александр хотел посмотреть, что там такое, но Петрин его опередил, мягко поднявшись с автоматом наготове. Сержант исчез за камнями. Несколько минут ожидания показались Сашке вечностью. Когда до его ушей снова долетел похожий звук, он полушепотом окликнул товарища. Ответом ему стала длинная очередь и отборная брань, а еще через секунду на площадку на полусогнутых влетел Петрин, злой как черт.
— Вляпались, Петрович, — прорычал он и снова добавил несколько слов из могучей части русского языка. — Все-таки они нас засекли! Одного я пристрелил, второй смылся, тварюга! Да даже если б и не ушел, выстрелы все равно в деревне слышали. Теперь жди гостей. Уходить надо, пока не поздно.
На этом месте Петрин запнулся, потому что посмотрел в глаза командира и понял, что они отсюда никуда не уйдут.
— До начала наступления двадцать минут. Занять оборону. — Сашка не узнавал собственный голос. — Через десять минут связь со штабом полка. Работаем.
Петрин с нарочитой неторопливостью стал раскладывать диски и гранаты, а Андреев яростно приник к биноклю, снова и снова внимательно всматриваясь в рассветный полумрак.
Круглов проводил разведчиков, отпустил старшину и сразу направился на узел связи полка. Он знал, что не заснет в эту ночь. Даже когда майор прикрывал глаза и со стороны могло показаться, что он спит, Круглов на самом деле просто думал о разведчиках, о почти родном Сашке. Мыслями он был там, пробирался по болоту, раздвигал непослушные кусты, так чтобы не хрустнула ни одна веточка, искал эту пресловутую сосну, а потом и гать, карабкался на самую верхотуру. Иногда казалось, что он видит и то болото, и сосну, и гать, даже площадку на высоте, на которой могли расположиться разведчики, но иллюзия проходила, и Круглов вновь обнаруживал себя за столом дежурного офицера.
Наверное, он все-таки задремал, потому что не сразу отреагировал на тревожный голос связиста:
— Товарищ майор, товарищ майор! Андреев вышел на связь! Передает открытым текстом!!!
«На пять минут раньше, — подумал про себя Круглов, глядя на часы, — что-то случилось».
— Включи на громкую!
Связист щелкнул тумблером, и в динамике захрипел знакомый Сашкин голос:
— Гнездо, я — Ворон. Гнездо, я — Ворон. Передаю координаты целей на обратных скатах. Пятнадцать — сорок один, пятнадцать — сорок два, шестнадцать — пятьдесят один…
Цифры лились потоком, связист едва успевал записывать, получилось всего чуть больше полутора десятков целей.
— Ворон, это Гнездо. — Круглов сам приник к переговорнику. — Почему открытым текстом? Почему открытым текстом? — Майор старался сохранить официальный тон, но Ворон, похоже, его не слышал или бессовестно игнорировал, принявшись по второму разу повторять координаты. — Саша, — не выдержал комполка, — что у тебя там происходит? Вас обнаружили? Вы ведете бой?! Отвечай же! Черт тебя подери!!! — сорвался на крик майор.
— Задание выполнено. — Андреев, видимо, понял, что его услышали. — Цели установлены. Мы обнаружены, ведем бой с превосходящими силами. Передаю координаты целей. Пятнадцать — сорок…
Майор щелкнул тумблер динамика, не в силах больше слышать этот родной голос. Они выполнили задание, но оказались в смертельной ловушке. Круглов взглянул на исписанный цифрами листок, на связиста.
— Чего ждешь?! Лукина и Кондратьева на связь! Передавай поправки на цели гаубичным дивизионам!
Десять минут — как десять часов, десять столетий. Приказы давно отданы, отлаженная боевая машина дивизии и его полка давно запущена и работает, отмеряя последние минуты жизни противника. Десять минут, и на головы врагов обрушится столько смертоносного металла, что от них останутся лишь пряжки солдатских ремней или того меньше. Так было на Свири, так будет и здесь. Десять минут. А что за
