пенек и, не найдя, сел прямо в снег. – Приехали…
– Так и будем сидеть? – спросил Лешка.
– Помалкивай уж! – взорвалась Галя. – Сам ведь потащил нас сюда! Все давно дома, конечно, а мы… Вот тебе и короткий путь!
Она замолчала, и сразу же из темных лесных углов на поляну выползла тишина. Опрокинутый яркий месяц равнодушно смотрел на попавших в беду лыжников. Вокруг замерли в безучастном молчании закутанные в снег ели.
– Заблудились, как маленькие… – снова заговорила Галя. – Вот и будем теперь Новый год в снегу встречать.
– А что! – откликнулся Валерий. – Вытопчем танцплощадку. Елок достаточно. Луна, лес, сугробы… Сказки Андерсена… Романтика.
– Ладно, вставай, – сказал Лешка. – Тут недалеко железная дорога. По шпалам часа за полтора доберемся.
– Обрадовал, – вздохнула Галя. – Уже десять минут двенадцатого. Такой хороший поход был, а конец…
Рельсы ярко блестели под месяцем. Они выгибались плавной дугой и убегали в широкой лесной коридор. Друзья торопливо шагали по шпалам, надеясь за очередным поворотом увидеть городские огни. Но вместо города они увидели белую будку на краю пути, а чуть подальше окруженный палисадником дом.
От будки к дому торопливо шла девочка. Она была в громадных валенках и пуховом платке, но без пальто. Под мышкой она несла большого черного кота. Кот яростно вращал хвостом, однако не вырывался.
– Далеко до города? – окликнул девочку Валерий. Она вздрогнула от неожиданности, обернулась. Кот вывернулся, плюхнулся в снег и скачками начал удирать в лес.
– Васька! Бандит! – закричала девочка, но видя, что погоня бесполезна, обернулась к лыжникам.
– До города? Семь километров.
– Тридцать пять двенадцатого, – сказал Лешка. – И добавил виновато: – Теперь уж не успеть…
– Еще бы, – усмехнулась Галя. Потом сняла с плеча лыжи и решительно заявила:
– Больше я не могу двигаться. У меня в горле пересохло… Попьем воды, по крайней мере. Можно здесь напиться?
– Заходите в дом, – сказала девочка.
Она привела их в большую комнату и снова вышла.
– Ты что же, одна в доме? – спросил Валерий, когда девочка вернулась с полным ковшом.
– Все в деревню ушли, в гости…
– А тебя оставили?
– Я папку жду. Вернется он с обхода, и мы тоже пойдем.
Пока шел разговор, Лешка осматривал комнату. Многочисленные фотографии в рамках как-то не вязались с городскими кружевными шторами на широких окнах и шелковым абажуром. В одном углу стояла тумбочка с приемником, в другом пузатый комод, а на нем старинный граммофон – черный ящик с медными амурами на стенках и громадной жестяной трубой над зеленым диском.
– Ну и экспонат, – заметил Валерий. – Свидетель веков…
– Это бабушкин, – охотно пояснила девочка. Ходики над граммофоном показывали без четверти двенадцать.
– Ну, пошли, горе-туристы, – вздохнула Галя.
– Куда и зачем? – спросил Валерий. – «Нам некуда больше спешить…» Почему бы не встретить год грядущий под этим гостеприимным кровом?.. Если хозяйка не прогонит.
– Оставайтесь, конечно, – сказала девочка. – Я бы музыку включила, да приемник не работает. Мишка вчера в нем ковырялся…
– Понятно, – кивнул Валерий. Лешка, иди сюда.
Они пошептались, потом достали из рюкзака флакон тройного одеколона. Валерий попросил стакан.
– Еще чего? – взорвалась Галя. Не смей давать им посуду, – обратилась она к девочке. – Придумали! Пить такую гадость!
– Галочка, это же традиция, – ласково начал Лешка. – За неимением шампанского…
– Я вот вам дам традицию!
– Будем так сидеть? – спросил Лешка.
– А кто виноват?
Несколько минут они сидели молча. Потом Лешка кивнул на граммофон:
– Работает этот агрегат?
– Он работает, но пластинок нет совсем, побились…
Лешка подумал.
