слюни с его подбородка.
– Он помнит все, – настаивала преданная супруга. – Каждое дело, каждое имя. Но он не может говорить, не может держать ручку. И именно это просто убивает его! Поэтому-то я и не разрешаю ему принимать посетителей. Он так много хочет сказать, но не может складывать слоги в слова. Издает лишь немного звуков, довольно смазанно. И это так его огорчает! Разреши ему принимать друзей, и он потом будет стонать днями напролет.
Мадам Бруссар подошла к изголовью кровати и встала там словно ангел-хранитель.
– Вы сможете задать ему всего несколько вопросов, понимаете? И если он расстроится, вам придется тут же уйти.
– Мы понимаем, – сказал Ричард. Он подвинул стул ближе к кровати.
Берил и Джордан внимательно следили за тем, как американец открыл папку с полицейским досье и медленно положил фотографии с места преступления на кровать, чтобы Бруссар мог получше их разглядеть.
– Я знаю, что вы не можете говорить, – обратился к нему Ричард, – но я хочу, чтобы вы посмотрели на эти снимки. Кивните, если помните этот случай.
Мадам Бруссар перевела слова Вулфа мужу. Тот бросил взгляд на первое фото – ужасные изображения смертельных поз, в которых застыли Мэдлин и Бернард. Они лежали рядом, словно любовники, их переплетенные тела покоились в луже крови. Бруссар неловко коснулся фотографии, его пальцы задержались на лице Мэдлин. С губ еле слышным шепотом сорвалось неразличимое слово.
– Что он сказал? – спросил Ричард.
– La belle – «красавица», – пояснила мадам Бруссар. – Вы видите? Он действительно помнит!
Когда старик посмотрел на другие фотографии, его левая рука начала в волнении дрожать. Губы бывшего инспектора беспомощно задвигались, но его усилия были тщетными: вместо слов вырывалось лишь невнятное бормотание. Мадам Бруссар наклонилась вперед, силясь разобрать, что сказал муж. Потом в замешательстве покачала головой.
– Мы ознакомились с его отчетом, – сказала Берил. – С тем самым, который он представил двадцать лет назад. Тогда он пришел к выводу, что произошло убийство, за которым последовало самоубийство. Он на самом деле верил, что так и было?
Мадам Бруссар перевела вопрос мужу.
Бывший инспектор взглянул на Берил, его взгляд впервые с момента визита сосредоточился на ее темных волосах. На лице Бруссара появилось удивленное выражение, будто он кого-то узнал…
Жена повторила ему вопрос: как он считает, это было убийство и самоубийство? Бруссар медленно покачал головой.
– Он понимает вопрос? – спросил Джордан.
– Конечно понимает! – резко отозвалась мадам Бруссар. – Я ведь сказала вам, что он понимает все!
Между тем немощный старик постукивал по одному из снимков, словно пытаясь обратить на что-то внимание присутствующих. Его жена задала вопрос по-французски. Но бывший инспектор лишь сильнее хлопнул по фотографии.
– Он пытается нам что-то показать? – догадалась Берил.
– Это всего лишь угол фотографии, – заметил Ричард. – Там изображен только кусок пустого пола.
Все тело Бруссара, казалось, уже сотрясалось от дрожи в попытке что-то сказать. Жена снова наклонилась вперед, вся превратившись в слух и пытаясь разобрать смазанные слова. Потом снова покачала головой:
– В этом нет ни малейшего смысла.
– Что он сказал? – спросила Берил.
– Он только и твердит serviette, то есть «салфетка». То ли салфетка, то ли полотенце – не могу разобрать. – Мадам Бруссар схватила висевшее у раковины полотенце для рук и показала его мужу: – Ручное полотенце?
Но старик лишь тряхнул головой и сердито оттолкнул полотенце.
– Я не знаю, что он имеет в виду, – со вздохом признала мадам Бруссар.
– Возможно, я знаю, – отозвался Ричард, ближе пододвинулся к бывшему инспектору и спросил по- французски: – Porte documents – «то, в чем носят документы»?
Бруссар издал вздох облегчения и рухнул обратно на подушки. Немного придя в себя, он устало кивнул.
– Так вот что он пытался сказать! – заключил Ричард. – Serviette porte documents, то есть «портфель».
– Портфель? – эхом отозвалась Берил. – Так ты думаешь, что он имеет в виду тот самый портфель с секретными документами?
Ричард, нахмурившись, посмотрел на Бруссара. Старик вконец обессилел, его доселе болезненно- серое лицо стало белым, как простыня. Бросив взгляд на мужа, мадам Бруссар подскочила к нему, чтобы оградить от Ричарда.
– Больше никаких вопросов, мистер Вулф! Вы только посмотрите на него! Он измучен, он больше не в состоянии общаться с вами. Пожалуйста, вы должны уйти!
Она торопливо выпроводила визитеров из комнаты в коридор. Мимо проскользнула монахиня с подносом, заставленным лекарствами. В конце коридора женщина в инвалидном кресле пела самой себе колыбельные на французском.
– Мадам Бруссар, – обратилась к супруге бывшего инспектора Берил, – у нас возникло еще больше вопросов, но ваш муж не может на них ответить. В том самом отчете значилось имя еще одного сотрудника полиции – Этьена Жигера. Вы не подскажете, как с ним можно связаться?
– Этьен? – Мадам Бруссар в удивлении воззрилась на нее. – Вы хотите сказать, что ничего не знаете?
– Не знаем? О чем?
– Он погиб девятнадцать лет назад. Этьена сбила машина, когда он переходил улицу. – Она печально покачала головой. – Водителя, по вине которого это произошло, так и не нашли.
Берил поймала испуганный взгляд Джордана, в глазах брата мелькнула тревога, которую чувствовала и она сама.
– И самый последний вопрос, – взмолился Джордан. – Когда вашего мужа сразил удар?
– В 1974 году.
– Тоже девятнадцать лет назад?
Мадам Бруссар кивнула:
– Такая трагедия для их полицейского отдела! Сначала мужа разбил инсульт. Потом, всего три месяца спустя, они потеряли Этьена.
Вздохнув, она повернулась в сторону комнаты мужа:
– Но, думаю, такова жизнь. И мы не в силах сделать хоть что-нибудь, чтобы ее изменить…
Выйдя на улицу, трое посетителей немного постояли под солнечными лучами, пытаясь стряхнуть с себя гнетущее впечатление от этого унылого здания.
– Сыщика сбили и уехали, – сказал погруженный в свои мысли Джордан. – И водителя так и не нашли. У меня плохое предчувствие насчет всей той истории.
Берил взглянула на вывеску при входе в здание.
– «Центр реабилитации», – саркастически пробормотала она. – Едва ли это похоже на место, где можно выздороветь. Скорее на место, где предстоит умереть.
Вздрогнув, Берил повернулась к машине:
– Пожалуйста, давайте как можно быстрее уедем отсюда.
Они направились на север, к Сене. И снова синий «пежо» следовал за машиной Ричарда, но никто больше не обращал на это внимания: присутствие француженки-агента стало уже чем-то привычным, даже успокаивающим.
Неожиданно Джордан взмолился:
