поджентльменски, вышел за рамки приличия, и вот его наказание — пренебрежение и молчание. «Будто меня беспокоит, станут ли со мной разговаривать дуры», — подумал Венделл. После чего отставил чашку и блюдце.
— Благодарю вас за чай, госпожа Кингстон, — сказал он. — Но, боюсь, мне пора.
Венделл встал, за ним поднялся и Эдвард.
— Ох, но ведь сейчас принесут свежий чай! — Хозяйка бросила взгляд на дверь. — Если эта рассеянная девчонка сделает, как ей велели.
— Вы совершенно правы, — снова заговорила Китти, демонстративно не замечая Венделла. — Подходящей прислуги нынче нет. Боже мой, в прошлый май матушка вся измучилась — это после того как ушла наша горничная.
Она у нас всего три месяца пробыла, а потом сбежала и вышла замуж без всякого предупреждения. Просто взяла и бросила нас, оставила на бобах.
— Какая безответственность!
— Доброго дня, госпожа Кингстон, — произнес Венделл. — Доброго дня, мисс Уэлливер. Доброго дня, мисс
Уэлливер.
Хозяйка кивнула ему на прощание, а девицы не обратили на слова Холмса ни малейшего внимания. Они продолжали болтать, когда Венделл и Эдвард двинулись к двери.
— А знаете, как тяжело отыскать порядочную прислугу в Провиденсе? Арния, конечно, не подарок, но она, по крайней мере, умела содержать в порядке наш гардероб.
Венделл уже собирался переступить порог гостиной, как вдруг остановился. Обернувшись, он с удивлением взглянул на продолжавшую трещать Гвен.
— Мы целый месяц искали служанку, которая смогла бы заменить ее. А к тому времени уже наступил июнь — пришла пора собирать вещи и уезжать на лето в Вестон.
— Ее звали Арния? — спросил Венделл.
Гвен оглянулась по сторонам, словно удивлялась: кто же это заговорил с ней?
— Я имею в виду вашу горничную. Расскажите мне о ней, — попросил юноша.
Гвен одарила его ледяным взглядом.
— Господин Холмс, с чего это вы заинтересовались ею?
— Она была молодая? Красивая?
— Примерно нашего возраста, верно, Китти? Что касается красоты… ну, это зависит от того, какие у вас требования.
— А ее волосы… Какого они были цвета?
— С чего бы это…
— Какого цвета? Гвен пожала плечами:
— Рыжие. И действительно необыкновенные, хотя эти девицы с огненными волосами всегда невероятно склонны к веснушкам.
— А вы знаете, куда она отправилась? Где она сейчас?
— С какой стати? Эта дуреха нам ни слова не сказала.
— Думаю, матушка может знать, — добавила Китти.
— Только она нам не скажет, потому что в благовоспитанном обществе о таком не разговаривают.
Гвен осуждающе взглянула на сестру:
— Почему ты не сообщила мне об этом? Я ведь с тобой всем делюсь!
— Венделл, — обратился к другу Эдвард, — похоже, ты чрезмерно интересуешься простой служанкой.
Венделл снова подошел к креслу и сел так, чтобы видеть обеих сестричек, которые явно находились в замешательстве.
— Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что сможете вспомнить об этой девушке, начиная с ее полного имени, — попросил он. — Ее звали Арния Коннелли? Кити и Гвен обменялись изумленными взглядами.
— Боже мой, господин Холмс, — поразилась Китти.
— Откуда вы знаете?
— Тебя хочет видеть какой-то джентльмен, — сообщила госпожа Фербуш.
Роза оторвала взгляд от штопки — она чинила ночную рубашку. У ног девушки стояла корзина с одеждой, которую нужно было поправить за день — юбка госпожи Лакауэй с оборванным подолом, брюки доктора
Гренвилла с истрепанным карманом, а также все рубашки, блузы и жилеты, нуждавшиеся в новых пуговицах и более крепких швах. Вернувшись в дом доктора нынче утром, она обратила всю свою горечь в остервенелую штопку и шитье — это умение было единственной возможностью отплатить за доброе отношение хозяев. Весь вечер девушка сидела, ссутулившись, в уголке кухни и молча шила, ее тоска так явственно отражалась на лице, что другие слуги, проявив учтивость, позволили ей остаться наедине с самой собой. Никто из них ни разу не потревожил девушку, никто даже не попытался заговорить с ней. Но лишь до этого момента. … — Джентльмен ожидает у задней двери, — добавила госпожа Фербуш.
Роза положила ночную рубашку в корзину и поднялась. Идя по кухне, она чувствовала на себе взгляд экономки и лишь у самой двери поняла, почему та смотрит на нее.
У черного хода — весьма странное место для наносящего визит джентльмена — стоял Венделл Холмс.
— Господин Холмс, — обратилась к нему Роза, — почему вы пришли с заднего хода?
— Мне нужно поговорить с вами.
— Так входите же. Доктор Гренвилл дома.
— Это частный вопрос, лишь для ваших ушей. Мы можем побеседовать на улице?
Бросив взгляд через плечо, Роза увидела, что экономка по-прежнему наблюдает за ними. Не проронив ни слова, она вышла на улицу и закрыла за собой дверь кухни. Они с Венделлом переместились на боковой двор, где в холодном свете заката обнаженные деревья отбрасывали костлявые тени.
— Вы знаете, где теперь Норрис? — спросил юноша. Девушка засомневалась, а потому он прибавил: — Это неотложный вопрос, Роза. Если знаете, вы должны мне сказать.
Она покачала головой.
— Я дала обещание.
— Кому вы обещали?
— Я не могу нарушить слова. Даже ради вас.
— Значит, вы все же знаете, где он?
— В безопасном месте, господин Холмс. Он попал к добрым людям.
Юноша схватил ее за плечи.
— Это сделал доктор Гренвилл? Он устроил побег? Роза изумленно посмотрела в бешеные глаза Венделла:
— Ему ведь можно доверять, правда? Венделл застонал:
— Тогда для Норриса наверняка все кончено.
— Почему вы так говорите? Вы меня пугаете.
— Гренвилл ни за что не позволит Норрису дожить до суда. Слишком уж много тайн тогда выйдет наружу, и эти опасные тайны уничтожат его семью.
Венделл поднял глаза на впечатляющий дом Олдоса Гренвилла.
— Но ведь доктор Гренвилл всегда защищал Норриса.
— А вы не задумывались о том, что заставило такого влиятельного человека, поставив на карчу свою репутацию, защищать студента без имени, без связей?
— То, что Норрис невиновен! И что…
— Он сделал это, чтобы Норрис не добрался до правосудия. Думаю, он хочет, чтобы Норриса приговорило общественное мнение, чтобы вердикт вынесли первые полосы газет. Ведь и общество, и
