Про это тоже не следует забывать. Поэтому хватит изображать из себя самодовольного обывателя и…
— Послушай, Уэст, я никому не позволю разговаривать со мной в таких возмутительных выражениях, — вскипел Тернбул. Его глаза зло блеснули.
— Я говорю с тобой так, как ты того заслужил, — буркнул Роджер.
Тернбул медленно поднялся на ноги и теперь возвышался над Роджером, точно скала.
Роджер не шевельнулся, лишь весь напрягся и стиснул зубы.
Тернбул медленно сжимал и разжимал кулаки.
Безумие выяснять отношения, когда занимаешься одним делом.
— Ладно, не будем ссориться, — выдавил из себя Роджер. — Зато нам теперь известно, что это женщина либо переодетый в женщину мужчина. Последнее мне кажется более вероятным.
— Что ж, преподай мне урок грамоты, — процедил сквозь зубы Тернбул. — Если ты, конечно, сам с ней знаком. Господи, как же ты действуешь мне на нервы этой своей невозмутимостью! Сидел бы лучше дома и нянчил пацанов или ворковал нежности своей благоверной. Да какое у тебя право говорить со мной так, словно…
— Хватит. — Роджер попытался унять вскипавший гнев. — Когда схватим убийцу, если пожелаешь, выясним с тобой отношения в честном кулачном бою.
— Еще никому на свете не удалось безнаказанно обозвать меня дебилом, — ворчал Тернбул.
— Обывателем, а не дебилом, — поправил его Роджер. Ему страшно хотелось наброситься на Тернбула — ведь только в честной драке и можно выяснить отношения подобного рода. Но он заставил себя произнести примиряющим тоном: — Успокойся. Начнем с того, на чем я остановился, или же ступай с Богом.
Тернбул тяжело дышал, широко раздувая ноздри.
— К тому же я не хочу причинять тебе неприятности. — Роджер видел, как высоко вздымается грудь Тернбула, и понимал, что тот пытается с собой совладать. Выждав, продолжал:
— По всей вероятности, это мужчина, переодетый в женщину. Нам описали одежду, головной убор, обувь. К тому же к его образу прибавился еще один штрих. Согласен?
Интересно, взрыв произойдет сейчас или Тернбул прибережет его на более позднее время?…
— Какой еще штрих?
Итак, он решил приберечь его на потом.
— Убийце никак не откажешь в мужестве и хладнокровии, — отметил Роджер. — Он не остановится ни перед чем и любой ценой совершит убийство. Что это: безумная попытка расчистить путь для победы на конкурсе его фоворитки? Или же убийство во имя убийства? К тому же не исключено, что наш субъект может питать патологическую ненависть к красоте.
Похоже, Тернбул тоже зашевелил мозгами, по крайней мере, выражение его взгляда изменилось.
— Ненависть к красоте? — переспросил он.
— Да. Точно так же, как кто-то может красоту боготворить. Большинство мужчин способно потерять голову из-за Риджины Хауорд либо другой красивой женщины. Вспомни, что произошло с Осборном. А если перед нами аналогичный случай, с той лишь разницей, что вместо любви человек испытывает ненависть?
— Мне кажется, в этом что-то есть, — процедил Тернбул. — Тебе давно это пришло в голову?
— Пришло и ушло, — признался Роджер. Похоже, обстановка разряжалась. Если подкинуть Тернбулу еще одну идейку, это и вовсе отвлечет его мысли. — А может, это одна из красавиц, сводящая счеты со своими соперницами? То есть одна из наших королев.
Тернбул плюхнулся в кресло, устав от нервного напряжения, и со свирепым видом прикурил сигарету.
— Ты хочешь сказать, что это может быть одна из королев, до такой степени ненавидящая своих соперниц, что… О, черт!
Он швырнул сигарету на пол, и комната наполнилась дымом от турецкого табака. Тернбул наступил на сигарету каблуком.
— У нас с тобой на руках разбухшее до невероятных размеров дело, верно? Что ж, если курение этой гадости помогает тебе сосредоточить на нем свои мысли, кури себе на здоровье, — изрек Роджер.
— Ладно, обойдусь без сигарет. Итак, мы делаем прогресс. Значит, одна из королев проникается патологической ненавистью ко всем остальным. Не кто-то, желающий, чтобы выиграла его фаворитка, а сама королева.
— Совершенно верно.
— Мерзкая идея.
— Всего лишь идея. К тому же над ее воплощением в жизнь вполне могут трудиться двое — королева и ее обожатель. Коль многие мужчины способны из-за красавицы потерять голову, кто-то вполне может превратиться в абсолютно бессловесного раба. Да, да, если это какая-то Далила[5], то она способна завладеть не только телом, а и душой мужчины и сделать его совершенно слепым.
— Ты говоришь о… Риджине.
— И о той другой тоже — Норме Диэрин.
— Ну, тот ягненок вряд ли заставит биться чье-либо сердце. Но вот что касается Риджины… — Тернбул вытащил своей золотой портсигар и прикурил новую сигарету. Роджер понимал, что в данный момент его коллега не совсем в себе. — А, это все ерунда. Мы разыскиваем мужчину по фамилии Дикерсон. Помнишь, а? С ним все ясно.
— Именно этого я и боюсь. Ясно — то есть все доказано.
— Он переодевается в женщину, вот почему мы его до сих пор не поймали. Верно?
— Или да, или нет. Я, к примеру, хотел бы проверить версию относительно королев. Мне нужно убедиться в том, что ни одна из них не выходила из дома ночью. Займусь этим сам, а ты останешься здесь и просмотришь скопившиеся рапорты — вдруг в них забрезжит что-то новенькое.
Это было настоящее состязание в силе ума и воли. Мужчины сидели и молча смотрели друг на друга. Тернбул выдыхал табачный дым через широко раздувающиеся ноздри.
Какая-то комедия, да и только…
Внезапно великан вскочил с места.
— Прекрасно. Позвони мне, когда защелкнешь на женском запястье наручники, — ухмыльнулся он.
Роджер ответил ему улыбкой, хотя у него на душе скребли кошки.
— О'кей. А теперь давай забудем про наши амбиции и приложим все усилия для того, чтобы…
— Что-то случилось?
— В Конуэйз рвут и мечут. Им это обходится…
Он дал Тернбулу полученное Чартуордом письмо, в котором говорилось, сколько десятков тысяч долларов теряет, согласно их собственным подсчетам, фирма.
— Ну, теперь я на самом деле, как говорится, не нахожу себе места.
Тернбул презрительно фыркнул и с обиженным видом вышел из кабинета.
Роджер достал сигареты, закурил и уставился невидящим взором на голубое небо. На улице стояла теплынь, но Роджера бросало в дрожь. Да, последние дни оба живут на нервах, к тому же еще и раздражают друг друга. Недавняя вспышка чуть не обернулась бедой. Реакция Тернбула на жалобы Конуэйз весьма характерна, но ведь фирма печется исключительно о своих интересах. И впредь будет о них печься. Так что Ярд могут ждать большие неприятности.
Роджер докурил сигарету и спустился к Чартуорду. Помощник комиссара полиции диктовал секретарше — у этой девицы не было шансов получить приз на конкурсе красоты, даже если бы тот проводился в дебрях Африки, однако у нее была добрая душа. Увидев на пороге Роджера, девушка поспешила оставить его наедине с Чартуордом.
— Понимаю, понимаю, ты делаешь все возможное, но, увы… — Шеф беспомощно развел руками. — Думаю, ты видел «Глоуб» и остальные газеты. Впрочем, что с них возьмешь?…
— Чихать я хотел на «Глоуб». Тем более, они наверняка теперь уволят своего корреспондента, — сказал Роджер. — Что касается нас, то нам нужен Дикерсон, вот в чем загвоздка.
