Мартин по прозвищу Черпак слегка порозовел.
— Я говорил это немного шутливо, мне кажется.
— Хорошо, теперь скажи серьезно.
— Но ты ведь именно этим занимаешься, разве нет? — спросил Ричард.
— Я занимаюсь тем, чем мне положено, но, думаю, Черпак намекал на что-то другое.
— Вообще-то да, — согласился Мартин. — Когда мы сегодня шли домой и эти парни увязались за нами, я подумал, что в такой вечер по улицам гуляют, должно быть, сотни тысяч пар, и если они читают газеты, то большинство уже не может избавиться от мысли: а вдруг на меня нападут? Девчонки боятся поцеловаться, обняться, — он бросил на Дженет взгляд, говоривший: «извини, мам», — и могу поклясться, большинство парней будет разочаровано сегодняшним вечером.
— Да и просто по улицам нельзя ходить без опаски, — поддержал Ричард. — Элси не подала тебе виду, папа, но она действительно была напугана.
— Этого достаточно, чтобы просить тебя о защите, — сухо закончил Мартин. — Поэтому, если говорить прямо, ты, папа, в действительности отстаиваешь право молодых парочек целоваться, никого не боясь! Ты борец за свободу молодежи.
— Нет, какие же они мужчины, — беспомощно развела руками Дженет. — Они вообще не люди, они людоеды. Там в кладовой есть пирог с вареньем.
— Я принесу, — вскочил Ричард.
— Полиция старается делать то, что она делала всегда, Черпак, — задумчиво произнес Роджер. — Она старается защищать людей от всякого покушения на их права и свободы. В качестве полицейских нас не заботит, как именно человеку надо поступить. Мы просто следим за тем, чтобы соблюдались определенные нормы, чтобы не ущемлялись человеческие права.
Ричард опустил на стол небольшой кусок пирога и два пакета кефира.
— Как будем делить? — спросил он.
— Кто съел пирог? — возмущенно воскликнула Дженет.
— Я немножко отрезал, — подождав, признался Мартин.
— Немножко!
— И я тоже, — сознался Ричард. — Он был такой вкусный, восхитительный. Ты будешь, папа?
— Я не хочу, Джен, спасибо, — сказал Роджер. — Ну а вообще шансов разделить это у тебя немного, — заметил он Ричарду и продолжил разговор: — Пока мы не знаем мотивов, и в этом вся трудность. Если кто- то хочет запугать молодежь, то он нашел очень эффективный способ. Возможно, здесь и кроется разгадка.
— Обжигать людей кислотой — не слишком ли крутая мера, — поежился Мартин.
— Конечно, крутая. Жестокая и садистская. Но, я надеюсь, дело не в этом. Я скорее жду, что жертвы этих нападений — люди особые, и нападения на них вызваны личными мотивами. Часть таких преступлений совершается из подражания или для усиления эффекта. Не стоит слишком беспокоиться, Черпак. Мне оказывают большую помощь в этой работе. Но вам с Ричардом следует держать уши востро. Есть основания опасаться, что преступники могут направить свою злость на полицию. Попытаются запугать меня и вообще Ярд по каким-то пока неясным причинам. Здесь точный расчет, поскольку ничто так не пугает человека, как угроза брызнуть кислотой в лицо, — добавил он почти небрежно. — Они, кроме того, могут решить, что я быстрее потеряю выдержку, если буду думать, что вы двое находитесь в опасности.
— Наше поведение на период чрезвычайных обстоятельств будет безукоризненным, — пообещал Мартин. — Мама, можно мне остаться дома и помогать тебе по хозяйству?
Дженет даже не улыбнулась.
— Это не смешно, — ответила она.
Лицо Мартина, наоборот, расплылось в улыбке.
— Будет смешно через некоторое время, — пообещал он.
Лишь после часа ночи все улеглись спать. Роджер с тревогой раздумывал, не появятся ли в эту ночь сообщения о новых нападениях, но пока, видимо, ничего серьезного не произошло, раз ему не позвонили.
Мориарти тихо постучал в дверь комнаты Хелины Янг, но не получил ответа. Возможно, она спала. Он поднялся в свою комнату этажом выше, достал машинку и стал печатать донесения и замечания. Лишь в половине третьего он отправился в постель.
Первое, что он подумал, проснувшись без двадцати семь, было: интересно, сколько работы мне придется сделать за Уэста сегодня?
Роджер в это утро прибыл на работу без четверти девять и обнаружил пачку отпечатанных на машинке донесений. Записка сверху сообщала:
— А сколько здесь пробудет Мориарти? — спросил тот, узнав, в чем дело.
— Думаю, четыре-пять недель, если его не переведут постоянно.
— Ну, тогда почему бы не поместить его в комнату 27? Она стоит пустая, там есть стол, машинка, телефоны — все, что нужно.
— Спасибо, — поблагодарил Роджер и позвонил Мориарти.
— Я сейчас буду, сэр.
Когда открылась дверь, Роджер невольно приготовился к восприятию молодой силы, свежести, ощущению сдерживаемой энергии, которые исходили от Мориарти. Что-то вроде зависти вспыхнуло в нем, зависти к тем дням, когда он сам каждый свой день начинал вот так, с чувством непреложной уверенности, что именно сегодня, сейчас добьется цели.
— Доброе утро, сэр.
— Доброе утро. Садитесь.
— Спасибо.
— Что означают слова «никаких значительных событий»? — требовательно спросил Роджер.
— Прошедшей ночью совершены три нападения на парочки, сэр, но никакой кислоты, ничего вообще, что свидетельствовало бы о связи с главным дело. Двоих поймали — они действительно просто забавлялись, третьим оказался ревнивый муж, — Роджер кивнул. — У Хелины Янг была спокойная ночь, она еще спала, когда я уходил. С Уайнрайтом все по-старому. Ни один из задержанных ни слова не сказал. Джил Хиккерсли все еще в состоянии шока, но она назвала имя человека, который с ней был.
— А-а!
— Некий Клайв Дэвидсон — по ее словам, он проживает в домах Ассоциации молодых христиан[4] на Тоттенхэм-Корт-Роуд.
— А на самом деле? — спросил Роджер.
— У него там комната, и какое-то время он появлялся в ней, но вот уже несколько дней его нет. И никаких вещей.
— Да, таинственный человек этот Клайв Дэвидсон, — в раздумье произнес Роджер. — Почему он сбежал, как вы думаете?
— Все в недоумении, сэр. Мне кажется… — Мориарти запнулся.
— Давайте-давайте, — подбодрил его Роджер.
— Если он человек женатый и не хочет, чтобы жена узнала о его амурных делах, то у него были веские основания сбежать.
— Послали запрос о нем?
— Да, сэр. Но у девушки нет его фотографии.
— Давно она с ним знакома?
— Около месяца. Она делит квартиру с другой девушкой, Дейзи Хилл, но на этой неделе та в отъезде.
— Родители? Родственники?
