Цукер уставился на фотографию, запечатлевшую доктора Йигера на фоне забрызганной кровью стены.
— Это убийство произошло в Ньютоне?
— Да.
— Но это ведь не ваш округ. Почему привлекли именно вас? — Он пристально уставился на нее, и от его взгляда Риццоли опять стало не по себе.
— Меня попросил детектив Корсак…
— …которому поручено расследование. Я прав?
— Да, но…
— Вам что, в Бостоне не хватает убийств, детектив? Зачем вы ввязываетесь в это дело?
У нее возникло ощущение, будто Цукер прокрался к ней в душу и шарит там, пытаясь нащупать болевые точки.
— Я уже сказала вам, — произнесла она, глядя ему в глаза. — Женщина, возможно, еще жива.
— И вы хотите спасти ее.
— А вы нет? — выпалила она.
— Мне вот что интересно, детектив, — сказал Цукер, который пропустил мимо ушей ее колкость. — Вы с кем-нибудь беседовали о деле Хойта? Я имею в виду, о том, что оно коснулось лично вас?
— Что-то я не пойму, куда вы клоните.
— Вы получали какие-нибудь советы?
— Вы хотите знать, не посещала ли я психиатра?
— То, что вам довелось пережить, — страшное испытание. Уоррен Хойт проделывал с вами такое, что не всякий коп выдержал бы. Он нанес вам травму — не только физическую, но и душевную. Для многих такое потрясение могло бы отозваться тяжелыми последствиями. Воспоминания. Ночные кошмары. Депрессия.
— Да, воспоминания не из приятных. Но я вполне с ними справляюсь.
— Это всегда было вам свойственно, не так ли? Выстоять любой ценой. И никогда не жаловаться.
— Ну почему же? Я, как и все, подвержена слабости.
— Но никогда не показываете виду. И уж конечно скрываете свою ранимость.
— Терпеть не могу нытиков. И не хочу быть одной из них.
— Я не об этом. Я говорю, что нужно быть до конца честным с собой, чтобы признать существование определенных проблем.
— Каких проблем?
— Не мне вам рассказывать, детектив.
— Нет уж, расскажите. Раз вы считаете, что я свихнулась.
— Я этого не говорил.
— Но так думаете.
— Вы первая произнесли слово «свихнулась». Вы действительно ощущаете это состояние?
— Послушайте, я пришла сюда по этому поводу. — И она ткнула в фотографии с места убийства Йигера. — Почему мы вдруг стали говорить обо мне?
— Потому что, когда вы смотрите на эти фотографии, вы видите только Уоррена Хойта. И мне просто интересно, почему.
— То дело уже закрыто. И я вычеркнула его из памяти.
— В самом деле? Это правда?
Его вопрос она оставила без ответа. Ей были ненавистны его попытки проникнуть к ней в душу. Ненавистны прежде всего потому, что он знал правду, в которой она не смела признаться. Да, Уоррен Хойт оставил шрамы. Ей достаточно было взглянуть на свои ладони, чтобы лишний раз убедиться в этом. Но самой тяжелой была не физическая боль. В то лето она, заточенная в темном подвале, утратила ощущение собственной непобедимости, чувство уверенности в себе. Уоррен Хойт убедительно продемонстрировал ей, насколько она, в сущности, уязвима.
— Я не собираюсь сейчас обсуждать дело Уоррена Хойта, — сказала она.
— Но ведь именно из-за него вы здесь.
— Нет. Я здесь потому, что вижу параллели между этими двумя убийцами. И, кстати, не я одна. Так же думает и детектив Корсак. И давайте наконец перейдем к делу.
— Хорошо, — мягко улыбнулся он.
— Ну, так что скажете об этом убийце? — Она опять ткнула пальцем в снимки.
И в очередной раз Цукер уставился на фото доктора Йигера.
— Ваш неизвестный явно человек организованный. Но вы это уже знаете. Он пришел на место преступления в полной боевой готовности. У него был алмаз для резки стекла, электрошокер, скотч. Ему так быстро удалось вывести из строя обоих супругов, что остается только удивляться… — Он взглянул на нее. — Вы исключаете, что у него был сообщник?
— У нас только один комплект отпечатков подошв.
— Выходит, ваш убийца очень ловкий. И хитрый.
— Но он оставил сперму на ковре. То есть дал нам ключ к установлению его личности. Это же чудовищная ошибка.
— Да, верно. И он наверняка это знает.
— Тогда зачем он стал насиловать ее прямо в доме? Почему бы не сделать это позже, в безопасном месте? Если уж он такой организованный и ему удалось проникнуть в дом, сломить сопротивление мужа…
— Может, в том и состоял его замысел.
— В чем?
— Подумайте сами. Доктор Йигер сидит, связанный и беспомощный. Вынужденный наблюдать за тем, как другой мужчина овладевает его собственностью.
— Собственностью… — повторила она.
— Да, в сознании нашего неизвестного женщина является олицетворением собственности. Причем собственности другого мужчины. Большинство сексуальных маньяков не рискуют нападать на пары. Они предпочитают охотиться за одинокими женщинами, это легче. Присутствие мужчины опасно. И все-таки наш убийца выбирает именно такой вариант. И заранее готовится нейтрализовать мужчину. Может быть, это часть игры? И присутствие зрителей — еще один источник возбуждения?
Взгляд Цукера устремился в окно. Повисла пауза. Когда он вновь заговорил, голос его был тихим и сонным, словно он находился под гипнозом.
— Все это связано с темой силы. И власти. Господства над другим человеком. Не только над женщиной, но и над мужчиной. Возможно, на самом деле его больше возбуждает именно мужчина. Наш неизвестный понимает, что рискует, но устоять не может. Он находится в плену своих фантазий, которые властвуют над ним, а он, в свою очередь, властвует над жертвами. Он — всемогущий. Победитель. Враг обезоружен, беспомощен и жалок, и наш герой поступает так, как всегда поступали армии-победительницы. Он захватывает свой трофей. И насилует женщину. Удовольствие усиливается сознанием того, что доктор Йигер сломлен. Атака, предпринимаемая нашим неизвестным, — это больше чем сексуальная агрессия; это демонстрация мужской силы и власти. Победа одного мужчины над другим. Завоеватель предъявляет свои права.
Студенты на лужайке стали подниматься, стряхивая траву с одежды. Послеполуденное солнце окрасило пейзаж в теплые золотистые тона. «Чем обернется остаток дня для этих молодых людей? — подумала Риццоли. — Возможно, вечером удовольствий, веселой беседой за пиццей и пивом. И глубоким сном, не омраченным ночными кошмарами.
Зажужжал ее сотовый телефон.
— Простите, — сказала она, доставая мобильник.
Звонила Эрин Волчко из лаборатории по исследованию волос, тканей и микрочастиц.
