— Просто передайте, что я заезжала. — Риццоли оглянулась и посмотрела в сторону Морской комнаты. — И вот еще что.
— Что?
— Мне кажется, Ренделл тоскует по Камилле. Почему бы вам не поставить ее фотографию возле его постели, чтобы она все время была у него перед глазами? — Джейн улыбнулась и открыла дверь. — Ему будет приятно.
В гостиной сверкали рождественские огоньки.
Дверь гаража поехала вверх, и Маура увидела, что машина Виктора стоит справа, на своем привычном месте. Как будто теперь это был и его дом. Она въехала в гараж, припарковавшись рядом, и заглушила двигатель, со злостью повернув ключ в замке зажигания. Подождала, пока опустится дверь гаража, пытаясь успокоиться перед тем, что ждало ее впереди.
Потом схватила свой портфель и вышла из машины.
Войдя в дом, она нарочито долго снимала пальто, вешала его в шкаф, ставила на место сумку. После чего с портфелем в руке прошла на кухню.
Виктор улыбнулся ей, загружая лед в шейкер.
— Привет. Я как раз готовлю твой любимый коктейль. Ужин уже в духовке. Я пытаюсь доказать, что мужчина может быть полезен в домашнем хозяйстве.
Маура смотрела, как он взбивает лед в шейкере и разливает коктейли по бокалам. Один из них он протянул Мауре.
— Для трудолюбивой хозяйки этого дома, — провозгласил он и прижался губами к ее рту.
Она не шелохнулась.
Виктор медленно отстранился, вглядываясь в ее лицо.
— В чем дело?
Она поставила бокал на стол.
— Пора поговорить начистоту.
— Думаешь, я тебя обманывал?
— Не знаю.
— Если речь о том, что произошло между нами… о моих ошибках…
— Нет, не об этом. Поговорим о том, что происходит сейчас. Выясним, насколько ты честен со мной.
У него вырвался изумленный смешок.
— Что я сделал не так на этот раз? За что я должен просить прощения? Собственно, я с радостью извинюсь, только скажи, за что. Черт возьми, я готов просить прощения даже за то, чего не совершал!
— Я не прошу от тебя извинений, Виктор. — Она достала из портфеля папку, которую ей передал Габриэль Дин, и протянула ему. — Я просто хочу послушать, что ты скажешь мне по этому поводу.
— Что это?
— Это полицейское досье, переданное из Интерпола. Касается массового убийства, совершенно в прошлом году в Индии. В маленькой деревушке близ Хайдарабада.
Он раскрыл папку и, увидев первую фотографию, поморщился. Ни слова не говоря, он взглянул на следующую, потом еще на одну.
— Виктор!
Он закрыл папку и посмотрел на Мауру.
— И что я должен сказать?
— Ты ведь знал об этом, так ведь?
— Конечно, знал. Это наша клиника. Мы потеряли там двух добровольцев. Медсестер. Моя обязанность быть в курсе.
— Но ты ничего не сказал мне об этом.
— Это случилось год назад. С чего вдруг я стал бы тебе рассказывать?
— Это имеет отношение к нашему расследованию. Одна из монахинь, на которую было совершено нападение в аббатстве Грейстонуз, работала в той самой клинике. Ты ведь это знал, верно?
— Ты хоть представляешь, сколько добровольцев работает на «Одну Землю»? У нас тысячи медработников более чем в восьмидесяти странах.
— Просто скажи мне, Виктор. Ты знал, что сестра Урсула работала на «Одну Землю»?
Он отвернулся и подошел к мойке. Уставился в окно, хотя, кроме темноты, оттуда ничего не было видно.
— Интересно, — заметила она, — после развода от тебя не было вестей. Ни слова.
— Стоит ли говорить, что ты сама ни разу не пыталась связаться со мной?
— Ни письма, ни телефонного звонка. Чтобы узнать что-нибудь о тебе, проще было заглянуть в журнал «Пипл». Виктор Бэнкс, спаситель человечества.
— Я не делал себе рекламу, Маура. Меня нельзя в этом упрекнуть.
— И вдруг, ни с того, ни с сего ты объявляешься здесь, в Бостоне. Жаждешь встречи со мной. Как раз в тот момент, когда я начинаю работать по этому делу.
Он обернулся к ней.
— Тебе не приходило в голову, что я просто хотел тебя увидеть?
— Ты ждал три года.
— Да. Три года — это слишком долго.
— Почему сейчас?
Виктор вгляделся в ее лицо, словно надеясь увидеть в нем хоть немного понимания.
— Я скучал по тебе, Маура. Поверь мне.
— Но ведь это не основная причина твоего приезда. Я права?
Долгая пауза.
— Да. Права.
Вдруг почувствовав невероятную слабость, она опустилась на стул и взглянула на папку с проклятыми фотографиями.
— Тогда почему ты все-таки явился?
— Я был в своем номере, одевался, телевизор был включен. Я услышал новости о нападении в монастыре. И увидел тебя там. На месте преступления.
— Это было в тот день, когда ты оставил первое сообщение у моего секретаря. После обеда.
Он кивнул.
— Господи, ты была так хороша на экране. Вся в черном. Я уже забыл, какая ты красивая.
— Но ты ведь не поэтому позвонил мне? Тебя интересовало убийство. Ты позвонил, потому что я работаю судмедэкспертом по этому делу.
Он не ответил.
— Ты знал, что одна из жертв когда-то работала в «Одной Земле». Ты хотел выяснить, что известно полиции. Что известно мне.
Ответа опять не последовало.
— Почему ты просто не спросил меня об этом? Что ты пытаешься скрыть?
Виктор выпрямился и с вызовом посмотрел на нее.
— Ты представляешь, сколько жизней мы спасаем каждый год?
— Ты не ответил на мой вопрос.
— Знаешь, сколько детей мы прививаем от болезней? Сколько беременных женщин получают помощь в наших клиниках? Они зависят от нас, потому что у них нет альтернативы. И «Одна Земля» существует только благодаря доброй воле своих спонсоров. Наша репутация должна быть безупречной. Один только намек, шепоток в прессе, и наши гранты испарятся только так. — Он щелкнул пальцами.
— И какое это имеет отношение к расследованию?
— Я потратил двадцать лет своей жизни, создавая «Одну Землю» из ничего, но речь не обо мне. Главное — они, люди, о которых больше некому позаботиться. О них я думаю в первую очередь. Вот почему я не позволю ставить под угрозу наше финансирование.
