— Ну да.
— Звучит самоуверенно.
— Приедешь — сама увидишь.
Маура нажала на отбой и заметила, что Даниэл все еще наблюдает за ней. Однако время рискнуть и наговорить друг другу кучу слов, о которых потом пришлось бы сожалеть, было упущено. Этому помешала смерть.
— Дела зовут?
— Я сегодня работаю. — Она сунула телефон обратно в сумочку. — У меня же здесь из родственников никого, вот я и записалась в добровольцы.
— Именно сегодня ночью?
— Какая разница — подумаешь, Рождество!
Она застегнула воротник пальто и вышла из церкви в ночь. Даниэл пошел следом, остановился у порога и смотрел, как она идет по свежевыпавшему снегу к машине; его белую ризу трепал ветер. Оглянувшись, Маура увидела, как он поднял руку и машет ей на прощание.
Он продолжал махать ей вслед даже после того, как ее машина уже тронулась.
3
Сквозь тончайшую пелену падающего снега пробивались мигающие синие огни трех патрульных полицейских машин, давая знать всем проходящим мимо только одно: здесь что-то случилось, что-то ужасное. Маура почувствовала, как царапнула передним бампером по льду, когда припарковывала «Лексус» поближе к сугробу, чтобы освободить проезд другим машинам. Впрочем, в такой час, да еще в сочельник, здесь, на узкой улочке, могли появиться разве что такие же машины, как ее, — из свиты Смерти. Какое-то время она собиралась с духом перед долгой изнурительной работой, глядя, точно зачарованная, на мерцающие тут и там проблесковые огни. Ноги у нее окоченели, кровь в жилах застыла. «Очнись! — велела она себе. — Пора за работу».
Маура вышла из машины, и резкий порыв холодного воздуха мигом освежил ей голову. И она пошла по свежевыпавшему снегу, шуршавшему у нее под ногами, словно ковер из белых перьев. Хотя было уже полвторого ночи, в некоторых домах на улице, с виду довольно скромных, горел свет, и в одном окне, украшенном праздничными фигурками летучих оленей и конфетами, она заметила силуэт любопытствующего соседа — он выглядывал из теплого дома в ночь, которая уже не была ни тихой, ни святой.
— Эй, доктор Айлз! — окликнул Мауру патрульный. Смутно знакомый полицейский в годах. Зато он ее определенно признал. Они все ее узнавали. — Как же это вам так повезло сегодня, а?
— То же самое можно спросить и у вас, офицер.
— Похоже, нам достался несчастливый билет, — улыбнулся он. — С Рождеством, будь оно неладно!
— Детектив Риццоли в доме?
— Да, они там с Фростом делают видеозапись. — Он указал на здание, где во всех окнах горел свет, — приземистый домик, втиснутый между более старыми обветшалыми строениями. — Наверно, они уже готовы к вашему приходу.
Тут до слуха Мауры донеслись какие-то странные звуки — будто бы кого-то сильно рвало. Она бросила взгляд на улицу и увидела светловолосую женщину — та стояла, склонившись к сугробу и подобрав полы длинного пальто, чтобы не испачкать его рвотой.
Патрульный брезгливо фыркнул. И тихонько сообщил Мауре по секрету:
— Из этой выйдет детектив что надо, особенно по убойным делам. Прямо как из «Кегни и Лейси»[4] сбежала. Все командовала тут. Настырная такая. А после заходит в дом, глядит одним глазком… ну а дальше вон — выскакивает, и на тебе… прямо на снег. — Он расхохотался.
— Я ее раньше не видела. Она что, из Отдела убийств?
— Слыхал, ее только недавно перевели из Отдела по борьбе с наркотиками и проституцией. У них там в комиссариате возникла замечательная идейка набрать побольше девиц. — Он покачал головой. — Хотя нет, она тут не задержится. Помяните мое слово.
Женщина-детектив вытерла рот и неуверенно двинулась к ступеням крыльца — там ее снова вырвало.
— Эй, детектив! — кликнул патрульный. — Может, вам держаться подальше от места преступления? Тошните себе на здоровье, только, по крайней мере, не там, где собирают улики.
Стоявший рядом молоденький полицейский хихикнул.
Блондинка резко повернулась, и в свете огней патрульной машины мелькнуло ее мертвенно-бледное лицо.
— Пойду лучше посижу в машине, — пробормотала она.
— Да уж. Так-то оно лучше, мэм.
Маура наблюдала, как женщина-детектив отступила в тень своей машины. И подумала: «Что же такого ужасного меня там ожидает?»
— Док! — позвал детектив Барри Фрост.
Он секунду назад вышел из дома и стоял на крыльце в ветровке, втянув голову в плечи. Его светлые волосы топорщились, словно он только что с постели. Лицо у него всегда было землистого оттенка, а в желтоватых отблесках висевшего на крыльце фонаря оно казалось и вовсе болезненным.
— Как я понимаю, дело совсем дрянь, — предположила Маура.
— Не то, что ожидаешь увидеть на Рождество. Вот я и подумал: лучше выйти и малость подышать.
Маура остановилась на нижней ступеньке, заметив на припорошенном снегом крыльце беспорядочные следы.
— Ничего, если я пройду?
— Да. Тут наследили только наши, полицейские.
— А как насчет отпечатков по делу?
— Почти ничего.
— Он что, в окно впорхнул и выпорхнул?
— Похоже, тщательно прибрал за собой. Остались следы от метелки.
Она нахмурилась.
— Преступник обращает внимание на детали.
— Ты погляди, что там внутри.
Маура поднялась по ступеням, натянула на ноги бахилы, а на руки перчатки. Вблизи Фрост выглядел еще хуже: на исхудалом лице ни кровинки. Однако он вздохнул и весело предложил:
— Могу проводить.
— Не стоит, побудь лучше на воздухе. Риццоли все покажет.
Фрост кивнул, не глядя на нее: он уставился на улицу с таким напряженным видом, как будто его с души воротило, а он держался из последних сил. Маура оставила его бороться с самим собой и взялась за круглую дверную ручку. Она приготовилась к худшему. Надо же, только что она подъехала в полном изнеможении и тщетно пыталась проснуться — а теперь вот нервы у нее так накалились, будто по ним прошел разряд тока.
Маура ступила в дом. Остановилась, чувствуя, как заколотилось сердце, и оглядела не предвещавшую ничего тревожного обстановку дома. В передней — обшарпанный дубовый пол. Через дверной проем видна гостиная, обставленная дешевенькой, плохо подобранной мебелью: диван-кровать с продавленным матрасом-периной, кресло с большой круглой подушкой, набитой полистиролом, книжный шкаф, собранный частью из широких обшивочных досок, частью из цельных секций. Ничего такого, что напоминало бы место преступления. Но самое страшное было впереди; она знала, страх затаился здесь, в доме, — это было видно по глазам Барри Фроста и мертвенно-бледному лицу той блондинки, детектива.
Маура прошла через гостиную в столовую и увидела сосновый стол с четырьмя стульями. Однако ее
