— А есть ли у тебя трезвый ответ?
— Ничего на ум не приходит. — Дуг поднял бокал и провозгласил тост: — За безрассудные студенческие выходки! Чтобы мы всегда были готовы их повторить.
Маура сделала глоток и отставила бокал.
— Что ты имел в виду, сказав, будто во мне что-то «пугает»?
— Так ведь всегда пугало. Вот я, например, балбесничал в колледже. Развлекался как мог, пил-гулял до утра. А ты, Маура, — ты всегда была такой
— По-твоему, это может отпугивать?
— Да, порой даже жутко становилось. Потому что у тебя всегда все было под контролем, в отличие от меня, например.
— Вот уж не думала, что производила такое впечатление.
— И сейчас производишь.
Она обдумала слова Дуга. Вспомнила полицейских, которые всегда замолкали, стоило ей появиться на месте преступления. Вспомнила рождественскую вечеринку, где она ограничилась лишь одним бокалом шампанского, тогда как все остальные упились до чертиков. Никто не должен видеть доктора Мауру Айлз пьяной, орущей или валяющей дурака. Люди должны видеть ее такой, какой она хочет быть: женщиной, у которой все под контролем.
— Я не считаю собранность недостатком, — сказала она, будто оправдываясь. — Только так и можно добиться чего-то в этом мире.
— Так, значит, вот почему я так долго не мог ничего добиться.
— Ты поступил на медицинский факультет.
— В конце концов. Но до этого два года бил баклуши, что страшно бесило моего отца. Работал барменом в Нижней Калифорнии. Был инструктором по серфингу в Малибу. Курил много дури и пил много плохого вина. Было классно. — Дуглас усмехнулся. — Но доктор Маура Айлз этого не одобрила бы.
— Я просто не стала бы этого делать. — Она глотнула вина. — Во всяком случае, тогда.
— Хочешь сказать, что сейчас стала бы?
— Люди меняются, Дуг.
— Ну да, погляди на меня! Я даже не мечтал, что в один прекрасный день стану занудным патологом и буду сидеть безвылазно в больничном подвале.
— Как же это случилось? Что превратило тебя из пляжного шалопая в респектабельного врача?
Ход беседы ненадолго прервался — официант принес заказ: утку-гриль для Мауры и бараньи отбивные для Дуга. Они терпеливо ждали, пока он перемелет перец и заново наполнит их бокалы. Только когда официант удалился, Дуглас ответил на вопрос.
— Я женился, — сказал он.
На пальце у него не было обручального кольца, и он в первый раз заговорил о своей личной жизни. Такое откровение застало Мауру врасплох, она удивленно подняла глаза на Дуга, но он смотрел не на нее, а на соседний столик — там сидели родители с двумя маленькими девочками.
— С самого начала было ясно, что мы не пара, — продолжал Дуг. — Я познакомился с ней на вечеринке. Красавица блондинка, голубые глаза, ноги вот отсюда. Ей кто-то сказал, что я поступаю на медицинский, и она сразу представила себя женой богатого врача. Она понятия не имела, что ей придется коротать выходные в одиночестве, пока я на дежурстве в больнице. К тому времени, когда я закончил ординатуру, она нашла другого. — Дуг принялся разрезать отбивную. — Зато у меня есть Грейс.
— Грейс?
— Моя дочь. Ей тринадцать, и она красавица, вся в маму. Но только я хотел бы, чтобы она выбрала более интеллектуальный путь, чем ее мама.
— А где теперь твоя бывшая жена?
— Снова вышла замуж, на сей раз за банкира. Они живут в Лондоне, и хорошо, если раза два в год она напомнит о себе. — Дуг отложил нож и вилку. — Вот как я стал мамой. Теперь у меня дочь, ипотечный кредит и работа в госпитале для ветеранов в Сан-Диего. Что еще нужно человеку для счастья?
— Ты счастлив?
Дуг пожал плечами.
— Это не та жизнь, о которой я мечтал в Стэнфорде, когда лазал по крышам и строил из себя ниндзя. Но я не жалуюсь. Жизнь идет, и надо как-то приспосабливаться. — Он улыбнулся Мауре. — Тебе-то хорошо, твоя жизнь соответствует мечтам. Ты же всегда хотела стать патологоанатомом — и стала.
— А еще я мечтала выйти замуж. И потерпела неудачу.
Дуг изучающе посмотрел на нее.
— Если честно, трудно поверить, что сейчас в твоей жизни нет мужчины.
Маура ковыряла вилкой кусочки утки на своей тарелке — у нее вдруг пропал аппетит.
— На самом деле я встречаюсь с одним человеком.
Дуг был весь внимание, даже наклонился к ней ближе:
— Выкладывай.
— Мы встречаемся почти год.
— Тогда это серьезно.
— Не уверена. — Под пристальным взглядом Дуга Мауре стало не по себе, и она снова уставилась в тарелку. Она чувствовала, что Дуг изучает ее, пытаясь догадаться, о чем она умолчала. Ни к чему не обязывающая беседа вдруг обернулась серьезным разговором. В ход вдруг пошли скальпели, и наружу, словно кишки, вывалились сокровенные тайны.
— Есть надежда на свадебные колокола? — спросил Дуг.
— Нет.
— Почему?
Маура посмотрела на него в упор:
— Потому что он не свободен.
Он откинулся на спинку стула, явно озадаченный.
— Никогда бы не подумал, что такая женщина, как ты, может всерьез увлечься женатым мужчиной.
Маура хотела было возразить, но не стала. С практической точки зрения, Даниэл Брофи все равно что женат — женат на своей церкви. Более ревнивой, более требовательной супруги нет на всем белом свете. Мауре было бы проще завладеть им, если бы он был связан всего-навсего с другой женщиной.
— Вот видишь, я не такая благоразумная, как ты думал, — сказала она.
Дуг усмехнулся.
— Наверно, в тебе есть авантюрная жилка, о которой я не знал. Почему я не заметил этого в Стэнфорде?
— Это было очень давно.
— Основные свойства характера с годами не меняются.
— Ты же изменился.
— Нет. Под этим пиджаком от «Брукс Бразерс»[2] по-прежнему бьется сердце раздолбая. Медицина — моя профессия, Маура. Чтобы платить по счетам. Это не мое истинное «я».
— А что, по-твоему, мое истинное «я»?
— Ты та же, какой была в Стэнфорде. Знаток своего дела. Настоящий профессионал. Человек, который не допустит ошибки.
— О, если бы! Хотелось бы мне не делать ошибок.
— Этот мужчина, с которым ты встречаешься, он — ошибка?
— Я еще не готова это признать.
— Не жалеешь?
Маура ответила не сразу, но не потому, что не находила ответа. Она не чувствовала себя счастливой. Конечно, были волшебные минуты, когда она слышала шум Даниэловой машины за окном или когда он стучал ей в дверь. Но были и вечера, когда она часами сидела одна на кухне, подливая вино в бокал и
