Томского университета.
Значительно улучшилось материальное положение. Работая экстраординарным профессором, он получал 3 тысячи рублей, а после повышения заработная плата выросла до 4 тысяч рублей. С выслугой лет она увеличилась до 4,5 тысячи рублей. Профессорская квартира в центре Томска из шести комнат с кухней в год обходилась ему около тысячи рублей. Продукты поражали своей дешевизной: мясо стоило 18–20 копеек за килограмм, сотня яиц — рубль двадцать копеек, хлеб — 3–5 копеек за фунт (450 г). Денег оставалось не только для безбедной жизни, но и для организации экспедиций, поездок в Санкт-Петербург (билет по железной дороге стоил 56 рублей 50 копеек), за границу.
В 1996 году Сапожников защищает докторскую диссертацию «Белки и углеводы зеленых листьев как продукты ассимиляции». Ему первому из биологов удалось доказать, что в зависимости от условий снабжения растений азотом, а также видовых особенностей растений в числе первичных ассимилянтов образуется весьма существенное количество азотистых органических веществ, в том числе аминокислоты и белки.
К. А. Тимирязев с пристрастием просмотрел рукопись и сделал много замечаний. Некоторые из них довольно резкие и нелицеприятные. В том месте, где Сапожников объясняет различие результатов опытов индивидуальными различиями особей испытуемых растений, Тимирязев на полях пишет: «если вы думаете удовлетворить этими отговорками читателя, жаль, если вы сами ими довольны — еще более жаль». Тем не менее руководитель остался доволен работой Сапожникова. Надо сказать, что впоследствии он следил за работами своего ученика.
Защита докторской диссертации давала не только стабильный доход профессора, но и открывала дверь в высшее общество, поскольку доктор мог претендовать на дворянство. Для молодого честолюбивого ученого это тоже было хорошим стимулом.
После защиты докторской диссертации В.В. Сапожников уже никогда больше не возвращался к ее теме. К этому были объективные предпосылки. В Томском университете в то время имелся лишь медицинский факультет, к которому, собственно, и относилась кафедра ботаники. Отсутствие физико- математического факультета с естественным отделением крайне суживало возможности проведения работ по физиологии растений. Не было перспектив создания школы, ограничено число сотрудников кафедры, да и возможность получить оборудование в далекой Сибири была минимальной.
С другой стороны, перед ним открылась перспектива изучения природных богатств Сибири. Алтайские горы, казавшиеся далекими из Тюбингенского университета, сейчас были рядом. Безусловно, ему было знакомо путешествие на Алтай, совершенное Гумбольдтом.
И ему очень хотелось попасть на высокогорные луга и посетить известный еще со времен Геблера Алтайский ледник, а там как знать, не удастся ли открыть новые, ранее не известные ледники. Это соответствовало потребностям края, склонности молодого профессора и подкреплялось ежегодной суммой из университета в пять тысяч рублей.
Так началась совершенно новая жизнь путешественника и первооткрывателя, которая полностью соответствовала его живой, кипучей натуре.
Дороникум алтайский – Doronicum altaicum Pall.
Круг второй. Мартьянов, Крылов, Коржинский
Юность всегда купается в надеждах. Только в юности человек верит, что он сможет изменить мир, что его жизнь будет положена на алтарь отечества и не будет отринута, не будет забыта людьми. И вклад души, таланта, молодых сил в процветание России будет понят и оценен. Опыт жизни еще не научил, что «жизнь только издали нарядна и красива и только издали влечет к себе она». Равнодушие, корыстность, жадность и подлость начальничьего и чиновничьего сословия еще не опалила крылья надежд.
В 1882 году трое молодых людей стояли на крутом берегу Волги, вглядываясь в синюю даль другого берега. Двое выглядели постарше, уже с бородами, третий — молодой, нетерпеливый, порывистый.
— У меня все люди разделяются на две половины: на людей живых и людей мертвых. Самое главное и отличительное свойство людей живых — это любовь к природе, способность восхищаться ею, познавать ее красоту. А с другой стороны, не признавать ее превосходства, думать и искать научные объяснения всему живому. К мертвым я отношу разжиревших купцов, погруженных в свои расчеты, лавочников, в которых бьется только одна мысль: как еще больше разбогатеть. Есть еще средние люди, которые не могут быть отнесены ни к живым, ни к мертвым, со временем они становятся циниками и печориными…
— Ну, а мы к кому относимся, Сережа? — спросил один из них.
— Вы! Мы с вами живые люди, мы же верим в Разум, мы верим в торжество Знания.
— Эх ты, студент. В мире господствует борьба за существование, показанная господином Дарвином, и это закон. Жизни ты не знаешь.
— Нет, Порфирий, жизнь я знаю и Дарвина читал, но хочется чуда, а это только Господу нашему подвластно. А ты что скажешь, Николай?
Николай, самый старший из молодых людей, смотрел вдаль, где облака низко висели над противоположным берегом.
— Надо жить так, чтобы польза была для людей. Немного соберу денег и уеду в Сибирь. Там простор. Вы слышали про открытия капитана Невельского? Буквально недавно он доказал, что Сахалин — это остров. Это сейчас?то, в середине XIX века Нет господа если мы хотим быть людьми мы должны отправиться в Сибирь, где есть простор для Просвещения и Разума.
—Заест тебя там среда — возмутился самый молодой — будешь разводить овец пить горькую и вспоминать свои нереализованные мечты Жить надо там, где мысль кипит работать в университете, где есть все условия для научной работы. А теперь пора идти в университет на заседание.
И трое друзей отправились под величественные своды. Казанского университета прошли по гулким коридорам на очередное заседание общества естествоиспытателей при Казанском университете, на котором студент С. И. Коржинский делал первый в жизни научный доклад о флоре окрестностей Астрахани.
