– Кстати, – спросил я, – если ни ты, ни доктор Обама не имели права давать мне приказы, кто же имел?
Вглядываясь вдаль, он сказал: – Это тоже в твоем контракте.
– Этого нет, – сказал я. – Там ни слова, что я вхожу в цепь командиров.
Тогда он посмотрел на меня и улыбнулся. – Именно это я имел в виду. Ты сам по себе – и так весь присоединенный гражданский персонал. Но мы пытаемся удержать вас от понимания этого, иначе с вами трудно общаться. Я не мог давать тебе приказы, только рекомендации. То же и доктор Обама, и любой другой офицер.
Взгляни на свои документы по дороге отсюда. На них надпечатка розовая, а не желтая, ты свободный агент, ответственный только за команду или задачу данную тебе. Но не петушись. Ты еще заслужишь право говорить с человеком из Специальных Сил.
Теперь мы уже слышали чоппер, далекое размытое пятно в воздухе. Дюк уже вылезал из джипа: – Пошли, я помогу вам с вещами.
К тому времени, когда мы выгрузили последнее, чоппер был уже над головой, двигатели визжали и подымали тучи густой пыли при снижении. Это был один из новых «Хью-Валькирия-111», с приспособлением для реактивного полета, его радиус был более двух тысяч миль – по меньшей мере, как специально отмечали все в армии. В частном порядке говорилось, что гораздо больше. Посадочное устройство освободилось и отошло, когда коптер поставил свой вес на землю, но его винты продолжали рубить воздух. Громоподобный рев реактивных моторов временно стих до нетерпеливого хныканья. Мы подобрали наши мешки и побежали к нему.
Тед оказался у трапа первым. Я врезался в него, когда он внезапно остановился у двери. Пилотом была безупречно выглядевшая рыжая в парашютном костюме и майорскими нашивками военно-воздушного корпуса. Я хотел бы, чтобы она была более дружественной. Она глядела сквозь нас, пока мы карабкались на борт с клетками образцов. – Положите ящики в хвост и выкатывайтесь. Я тороплюсь. – Нет, дружественной она явно не была.
– Э-э, – сказал я, – мы поедем вместе.
– Забудьте об этом – я не вожу пассажиров. – Она небрежно вышвырнула мой рюкзак сапогом за борт.
– Эй!, – заорал я, но она уже повернулась к Теду.
Тот расстегивал нагрудный карман. Он вручил ей наши приказы. Она, даже не взглянув, огрызнулась: – Я сказала – забудьте об этом.
Тед и я переглянулись.
Дюк позвал: – Что такое? В чем дело?
И я прокричал в ответ: – Нет проблем. Мы просто найдем другой транспорт, вот и все. Пошли, Тед, я возьму яйца, ты спустишь клетки.
– Брось это, Чарли!, – рявкнула она.
– Брось сама, – рявкнул я в ответ. – Мы тоже на службе! – Это подействовало.
Она запнулась, но лишь на мгновение. – Вам лучше прочесть наши приказы, – сказал я очень спокойно.
Она взяла их у Теда и быстро пробежала. – Розовые!, – фыркнула она, возвращая их мне. – Это ничего не значит. Это просто рекомендации.
– Верно, – сказал я невинным голосом, тщательно складывая и рассовывая по карманам бумаги. – Нам рекомендовали доставить эти образцы. А вам рекомендовали взять нас.
Она покачала головой: – Никто не говорил мне об этом. Я возьму только это. – Она показала на клетки.
– Не выйдет. – Я прочистил горло и старался, чтобы голос не дрожал. – Если не поедем мы, это не поедет тоже. Дюк, подай мне рюкзак.
Она глянула на меня, потом посмотрела по-настоящему. Я пристально смотрел в ответ. У нее были очень яркие голубые глаза – и очень мрачное выражение лица.
Она быстро сверкнула взглядом по Теду, потом снова по мне. Я уже поднимал свою сумку. Она сказала только одно слово, совсем не подходящее для леди, а потом: – Черт с вами – мне все равно! Воюйте потом с Денвером! Сколько весят ваши туши?
– Семьдесят три кило, – проворчал Тед. Он не выглядел счастливым.
– Шестьдесят четыре, – сказал я.
– Хорошо. – Она ткнула пальцем в меня. – Ты сядешь слева. – Теду: – Передвинь этот ящик на другую сторону. Второй тоже. Теперь пристегнитесь. – Она даже не посмотрела, со стуком захлопнула за нами дверь, закрепила ее и снова пробралась вперед. Она проверила, что Дюк отошел – я успел только махнуть ему, он в ответ кивнул – и рванула в воздух.
Гора быстро ушла вниз, потом стала боком и уплыла в сторону, когда мы описали острый поворот. Ускорение прижало меня к борту. Мы едва оторвались от поверхности – тут я верю своим глазам, желудка я больше не чувствовал – когда включились реактивные двигатели и второй пресс ускорения глубоко вдавил меня в кресло. Кабина круто накренилась и уши заложило, когда мы набирали высоту.
В окно не было видно ничего, кроме облаком, кургузые крылья коптера закрывали от меня землю, а выпуклости реактивного двигателя было недостаточно, чтобы удержать мой интерес. Тот малый кусочек поверхности в отдалении, который я мог видеть, был слишком далеко, чтобы производить впечатление.
Я понял, что пилот обращается к нам: -… будем в воздухе пару часов. Если проголодались, коробка с рационом вставлена в борт. Не съедайте все шоколадное мороженое.
Тел уже копался. Он вынырнул с парой сэндвичей и пакетом молока. Плотоядно улыбаясь, он прошел вперед и плюхнулся в кресло второго пилота.
Рыжая уставилась на него: – У тебя есть права?
– Ну, нет – но у меня есть разрешение. – Он попробовал на ней то, что походило на дружескую улыбку – она отнеслась к попытке, как к пустому месту.
– И-е-зус! Что с тобой, парень? Сядь на место для пассажиров.
– Эй, я только пытаюсь быть дружественным.
– Для этого есть стюардессы. В следующий раз летай на коммерческом рейсе.
– И, э-э, я хотел бы посмотреть, как эта штука летает, – добавил он неубедительно.
Она сделала что-то с панелью управления, щелкнула переключателем и закрыла заслонку. – Окей, – пожала она плечами, – смотри, если хочешь, только ничего не трогай. – Потом отстегнулась и прошла в хвост. Карточка на парашютном костюме гласила: «Л.Тирелли» – Что в коробках?, – спросила она, слегка подтолкнув ногой запечатанную.
– Яйца, – проворчал я.
– А здесь?
– Жуки, – сказал я. – Большие.
Она глядела с отвращением. – Верно. Жуки и яйца. Поэтому они отменили мой отпуск. О, да. Мне всегда достается хороший рейс. – Все еще бормоча, она переключила внимание на коробку с рационом. – Проклятие! Комкоголовый забрал все с цыплятиной! – Она кисло перебрала все оставшиеся сэндвичи.
– Э-э, я извиняюсь, – выдавил я.
– Забудь это. Везде есть дураки. Вот, возьми сэндвич. – Она выхватила наугад и сунула мне, прежде чем я смог отказаться. Другой взяла себе и упала в кресло напротив. – Что такого особого в ваших жуках и яйцах?
– Э-э, не знаю, можно ли это… – Я поглядел на Теда. – Мы – совершенно секретны.
– Что у вас тут – еще кторры? – На мой изумленный взгляд она сказала: – Не беспокойся. Это не секрет. Я привезла живого в Денвер месяц назад.
– Живого кторра?!
– Угу. Только маленького. Его нашли в Неваде, обезвоженного и слабого. Не знаю, как его поймали. Думаю, он был слишком болен, чтобы сражаться. Бедная зверушка.
Я извиняюсь перед ним. Не думали, что он выживет, но я услышала бы, если б он сдох.
Тед и я переглянулись. – Мы все же ученые, – сказал я. – Нам ничего не сообщили.
– Что ж, так исчезла наша большая заявка на славу, – добавил он. – Мы думали, что только у нас
