По аудитории прокатилась волна удивления и ужаса. Несколько человек вскочили с мест страшно перепуганные и озирались в поисках двери. Я взглянул на Лиз. Она сняла ладонь с бедра и сделала мне едва заметный жест: мол, наберись терпения, подожди, пусть они справятся с собой. Кивнув, я опустил глаза – чувство было такое, словно я вторгаюсь в их личность. Наконец, снова подняв глаза, я сказал: – Пожалуйста, займите свои места. Нам предстоит увидеть еще одну серию кадров.
Все недоверчиво смотрели на меня. Словно я избил их, потом добавил, а теперь заявляю, что этого мало и я должен ударить еще раз. Они выглядели так, будто их предали. Они были испуганы.
– Пожалуйста, сядьте все.
Я подождал. В зале стоял тревожный гул. Я поднял руку, призывая к тишине, и удивительное дело – все замолчали и сели на свои места.
– Эти кадры будут самыми тяжелыми, – предупредил я и сразу же включил изображение. Вспыхнувшая на экранах картина походила на обвинение.
– Это индейская девочка, – пояснил я. – Нет, у нее не нарушение обмена веществ. Мы тоже так подумали. Потом решили, что она страдает ожирением. Но вот фотографии, сделанные в ее родной деревне. Ее имя Мария Иго. Ей четырнадцать лет. А вот как она выглядела на прошлой неделе в мандале Коари.
В прошлом году она была нормальным ребенком. А сейчас – обратите внимание на толщину ее ног и ягодиц. Смотрите, какими короткими и кривыми стали ноги. Это не рахит. Взгляните на ее позу. Она походит на либби-та: наклонена вперед, словно не может держаться прямо. И обратите также внимание, как начинают атрофироваться руки. Груди – да, она беременна, но их форма все равно ненормальна. Окружность груди составит не меньше двухсот сантиметров. Нет, мы не знаем, что означают эти спиральные линии на руках и ногах. Думаем, что это татуировка, но она не совпадает ни с одним из известных индейских стилей. Здесь, на этом снимке, вы можете видеть, как линии заходят на кожу спины и живота. Если это какой-то хторранский признак, то мы не знаем, что он означает и откуда взялся. Такого мы еще не наблюдали. И конечно, вы не могли не заметить легкий слой розоватого меха. У девочки он напоминает пушок, но на некоторых других снимках вы увидите густой мех. Что это – нервные симбионты? Возможно. Но мы не уверены.
Некоторые из вас считают, что это нечто вроде причудливого, но редкостного уродства, не так ли? – Мой вопрос повис в тишине, в то время как на экранах сменялись изображения бедной Марии Иго. – Мы тоже надеялись, когда впервые вынырнули эти кадры. Но потом ИЛы начали вытаскивать все остальные аномалии. Вот, судите сами. Это кадры, которые мы пока не передавали в сеть. – Мне хотелось закрыть глаза, когда на экранах начали мелькать новые изображения, но я заставил себя смотреть, участвовать, переживать этот ужас. – Большинство из них – молодые женщины и дети, – пояснил я. – Все женщины имеют один и тот же характер деформаций тела, маленькие девочки тоже. Маленькие мальчики – вот один из них – нет, это не кроликособака, а шестилетний мальчик. У него красный мех, и он уже половозрелый. На следующей серии изображений вы увидите, что его пенис поразительно большого размера – ага, вот он спаривается с одной из молодых женщин. Я рискую показаться грязным циником, но, похоже, оба весьма искусны в этом деле. Это явно не первый опыт для них.
Про себя я сосчитал до трех, а потом погасил экраны и включил свет.
Я перевел дыхание и посмотрел на застывшие лица.
– А теперь я скажу вам, что, как я думаю, мы только что видели. До вас эти кадры просмотрели генерал Ти-релли, доктор Зимф и президент Соединенных Штатов, и все сошлись на том, что необходимо соблюдать исключительную секретность. Я скажу вам, что по поводу этих кадров думаю я. Боже, как я хочу ошибиться! Надеюсь, кто-нибудь встанет и предложит другое объяснение – очень хочется оказаться неправым.
То, что мы здесь видим, все эти метаморфозы различных хторранских видов – никакие не мутации, не адаптации, не генетические дефекты и даже не естественная вариантность в пределах одного вида. Нет. Здесь мы наблюдаем намеренную трансформацию видов в новые формы. Я сказал, намеренную. Значит, за этим должно что-то стоять. Это либо какой-то разум, либо какой-то феномен, который происходит только тогда, когда ман-дала разрастается до определенных размеров и плотность населения в ней достигает предела. Я не знаю. Но эти кадры свидетельствуют, что мандала каким-то образом воздействует на своих обитателей, трансформируя их для своих нужд. Исключений здесь нет.
Кое-кто из нас уже привык рассуждать о червях как об исконных хторранах – том разуме, который стоит за заражением. Если это действительно так – что пока не доказано, – тогда мы имеем дело с биологическим ви-. дом, который не боится переделывать себя в соответствии со своими нуждами.
Но эти кадры доказывают, что какое бы хторранское существо ни вызывало эти трансформации, оно также хочет и может вызывать значительные трансформации и в биологии человека. – Я посмотрел в их испуганные глаза, и мне захотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда. – Это и есть реальное будущее человечества – мандала.
Наверное, сейчас настало время отметить психологический эффект хторранского заражения на тех людей, которые напрямую и повторно сталкиваются с его наиболее пагубными проявлениями.
Это состояние называют фрустрационным психозом, или «синдромом красной королевы», и сейчас мы начинаем наблюдать его у значительного числа индивиуумов с низким порогом устойчивости к стрессам. Это не просто усталость от войны. Подверженные синдрому индивидуумы по-прежнему отвечают за свои действия и желают сражаться, при этом, однако, у них меняется самооценка собственной эффективности.
Синдром проявляется в чувстве, будто все человечество изо всех сил стремится вперед, оставаясь при этом на мес-. те. На каждую эскалацию наших усилий, на каждое расширение фронта атаки на хторранское заражение оно отвечает новым распространением вширь и новыми адоптациями, которые сводят на нет все наши усилия. Возникает чувство, что мы не в силах сделать ничего такого, что заражение не могло бы нейтрализовать или поглотить. Подобное восприятие приводит к состоянию, близкому к психозу, когда человек ощущает опустошенность и страх, смешанные с навязчивой идеей, будто он должен изнурять себя все больше и больше. Операционный эмоциональный фон этого – озлобление, напряжение и недоверие.
Прогноз неутешительный – способов лечения не существует. Ощущение тщетности усилий может стать абсолютным. Мы вышли за пределы своих возможностей. Мы не способны загонять себя дальше в этой безумной гонке. Мы не способны к дальнейшему наращиванию усилий – и в то же время не осмеливаемся остановиться. Рано или поздно в ходе наших боевых действий психологическое равновесие должно сломаться. Если мы как биологический вид не способны найти возможность победить, тогда остается единственная альтернатива – маниакальная истерия отчаяния.
24 ОБЕЩАНИЯ
Сделав вывод, вы перестаете думать. Дав ответ, вы перестаете задавать вопрос.
