опустилась из грузового люка, ее дверь открылась, и безликая женщина в шлеме и очках указала на поджидающий вертолет. Она настойчиво, почти со злостью размахивала своим жезлом.
– Пошли, – скомандовал я, подхватив свой шлем и коробки.
Было ясно, что мы не дождемся здесь ни ответов на вопросы, ни вежливости.
– Вы хотите сказать, что мы даже не посетим Аламо? – удивилась Лопец.
– Один из моих предков одержал здесь выдающуюся победу[9].
– Оставь это на потом, маха[10]. Сейчас неподходящее время для шуток.
Я плечом подтолкнул ее в направлении вертушки, лениво рассекающей лопастями воздух. Наверное, пинок был сильнее, чем требовалось, но я пребывал не в лучших чувствах, и существовало еще одно дело, которым мне не терпелось заняться.
Я обратил внимание, что аэротакси не имеет никаких опознавательных знаков. Любопытно, но для каких-либо выводов маловато. Я залез в него с чувством изжоги в желудке. Думать о том, что ждет нас по приземлении в Хьюстоне, не хотелось.
Дверь захлопнулась за моей спиной, и мы поднялись в воздух, прежде чем я успел найти где сесть, не говоря уж о том, чтобы пристегнуться. Я упал в одно из передних кресел, обращенное спинкой к кабине пилотов. Оставшиеся в живых члены моего экипажа озадаченно смотрели на меня.
– Что, черт возьми, происходит? – спросил Зигель. Я покачал головой. Лучше им этого не знать.
Но Зигеля такой ответ не удовлетворил.
– Давайте говорите, капитан. Это не похоже на обычную процедуру. Нас должна была встретить команда, принимающая отчеты. И медицинское подразделение. – Помолчав секунду, он добавил: – И капеллан тоже.
Лопец хмыкнула.
– Да, что за выпады? Это неправильно.
Я вздохнул. Посмотрел на свои ботинки. Подумал, сильно ли будут вонять мои ноги, если я разуюсь. Интересно, существует ли способ расшнуровать их, находясь в другой комнате. Рассеянно почесал затылок. Одним словом, старался выглядеть немногословным добродушным капитаном. Потом снова встретился с ними глазами. Мое представление их не убедило. Тогда я пожал плечами и сказал: – Хотите послушать, что я думаю? Я думаю, что авиакомпания «Голубая Фея» нас не любит и не хочет увидеть еще раз.
– Но когда-нибудь, – спросил Зигель, – мы получим прямой ответ? – Кто-то хочет, чтобы мы не оставили следов. Чем меньше мы знаем, тем труднее кому-нибудь из нас проговориться.
– Не переведете ли вы это на нормальный язык? – попросила Валада, сняв шлем и откинув черные волосы с глаз. Она была здорово раздражена.
Я надул щеки и выпустил воздух, издав губами неприличный звук.
– Послушайте, я согласен с вами, да, здесь что-то происходит. Хотя одно абсолютно ясно: операция проводится втайне, и нам с вами не полагается этого знать.
– Почему вы так уверены?
– Потому что никто не сказал нам ни слова. Вот почему.
Валада, казалось, хотела запустить в меня своим шлемом. Но вместо этого повесила его на спинку соседнего кресла и сердито покачала головой.
– Это черт знает что, – сказала она. – Хоть это вы понимаете? Просто черт знает что.
– Прошу прощения, но мне известно не больше вашего. А строить догадки я не собираюсь.
Я приложил одну руку к уху, а другой показал на потолок, Валаду это не убедило. Зигель изрек тихое: «О!» А Лопец произнесла что-то по-испански, но слишком быстро, чтобы я успел перевести. Что-то насчет «cojones»[11] и что-то насчет «la verdad» [12].
Я обвел взглядом внутренность вертушки; это была серийная модель, не совсем военная, не совсем гражданская, не совсем правительственная – вообще никакая. Незаметная. Бросив шлем, я водрузил ноги на коробки, лежавшие передо мной. Внезапно в голову пришла мысль. Я оглянулся на стенку за моей спиной, и мне показалось, что я вижу телефон! Тоже не армейский! Обычная гражданская линия связи!
Вынув его из держателя, я набрал свой личный номер. Удивительно, но он работал. В трубке сразу послышался гудок. Я заколебался, водя пальцем по кнопкам. Кому позвонить первому?..
Лиз не ответила, а оставлять сообщение я не хотел. Проклятье! Кому бы еще? Данненфелзеру? Не очень хорошая идея. Соблазнительная, но неподходящая. О, я набрал номер Марано. Она ответила почти моментально:
– Марано слушает.
– Это Маккарти, – тихо, но очень выразительно сказал я. – Что, черт возьми, с вами произошло?
– Капитан! – Она почти взвизгнула. – Где вы?
– В воздухе. – Я взглянул на часы. – Меньше чем через час будем дома. Куда ты делась?
– Мы получили специальный сигнал к отходу… – Ее голос звучал смущенно.
– Какой такой специальный сигнал?
– А? Разве вы его не получили? – Ее удивление было искренним.
– Подожди, – сказал я. – Расскажи мне, в чем он заключался.
