К сожалению, у нас нет оснований расценивать присутствие людей в поселении Япура с тех же позиций. В любом случае… – Здесь она бросила еще один взгляд на посла. – И бразильское правительство, и Латиноамериканский Тайный Совет решительно настроены против использования термоядерных устройств в качестве сдерживающего фактора. Таким образом, этот случай – вне нашей компетенции. Решение о любых изменениях в политике будет приниматься не здесь и не нами. Тем не менее рекомендации экспедиции будут иметь определенный вес как для Се веро– Американской Оперативной Администрации, так и для Латиноамериканского Тайного Совета. Пожалуйста, имейте это в виду.
Лиз помрачнела. Вцепившись руками в края кафедры, она напряженно подалась вперед, словно обращалась к каждому из нас.
– Наша озабоченность по поводу человеческого присутствия в заражении Япура вызвана проблемой: если хторране держат людей в качестве пищи или рабов, какие действия, в таком случае, должны предпринять мы? Какую моральную позицию нам занять? Должны ли мы вызволять их оттуда? Какой ценой? Имеем ли мы на это моральное право? Я не знаю, можно ли здесь ответить на эти вопросы. Но я знаю, что для нас жизненно важно выяснить, что делают хторране с захваченными ими людьми, потому что это определит окончательное решение.
Лиз перевела дыхание и перелистнула страницу инструкций.
– Я хочу предупредить еще об одном. На протяжении двух последних лет мы следили за уровнем активности в каждом из очагов заражения. Все три, похоже, имеют один и тот же цикл развития: первоначальный всплеск очень быстрого роста и экспансии сменяется продолжительным периодом освоения, а за ним идет следующий всплеск. Но каждая вспышка – не просто распространение поселения вширь, это также изменение всего поведения. Даже вид мандалы с воздуха становится другим.
Без дополнительных комментариев Лиз отступила в сторону, чтобы на загораживать кадры аэрофотосъемки. На огромном экране сменялись фотографии, сделанные со спутника. Характерную форму заражения в виде мандалы ни с чем нельзя спутать. Черви закладывали самые большие дома и загоны у центрального ядра, а потом тянули проспекты вокруг этой сердцевины. По мере роста, по периметру мандалы появлялось новое кольцо построек.
В результате получалась не совсем спираль и не совсем концентрические кольца, а скорее и то и другое вместе. Вид был зловещий и вместе с тем прекрасный, напоминающий завихрения лепестков хризантемы. На равном расстоянии вдоль любой из осей располагались круговые структуры поменьше – мини-мандалы, которые невольно напомнили мне глазки на павлиньих перьях. Каждый глазок был центром заметной активности и роста.
Следя за сменяющимися кадрами, мы могли видеть медленно перемежающиеся отливы и приливы движения по лагерю. Поселение пульсировало, словно под ним билось сердце. Можно было различить ритм, лежащий в основе роста. Мандала то сворачивалась, то разворачивалась, и темп сокращений лихорадочно возрастал до тех пор, пока не стало казаться, что весь лагерь вот-вот взорвется изнутри, поскольку не может больше сдерживать такое сумасшествие. Потом он на мгновение замер, как бы колеблясь, несколько раз судорожно дернулся и внезапно выплеснулся наружу – зеленый ковер джунглей захлестнули потоки крови и огня. Едкие алые языки закружились быстрым водоворотом, захватывая все новые и новые территории, окружая их и образуя замысловатые узоры, пока наконец не залили все зеленое и последние островки растительности окончательно исчезли.
Вслед за этим на безмолвном пепелище начали появляться новые дома червей; они возникали как грибы, и каждый занимал математически точное положение внутри разрастающейся мандалы. Новые структуры росли под зашитой завихрений – это явно был преднамеренный захват новой территории и ее освоение. Купола домов и окружающие их загоны сначала росли медленно, словно порыв экспансии истощил энергию лагеря, но прямо на наших глазах активность начала возрастать, и цикл стал неизбежно приближаться к новому потрясающему взрыву жизни.
Так продолжалось снова и снова. Всякий новый выплеск был пугающе больше предыдущего. Как и говорила Лиз, каждый взрыв изменял весь лагерь. С каждой новой инкарнацией характер цветов и движения становился причудливее и сложнее. Они повторяли то, что произошло раньше, но угадать заранее характер их развития было невозможно. Вероятно, специалист по теории хаоса мог бы определить, что здесь происходит, но для меня любой шаг их эволюции казался столь же вычурным и прекрасным, как множество Манделъброта[14], – и естественным и чуждым в одно и то же время.
Неожиданно экран погас, и Лиз вернулась за кафедру.
– Как вы могли заметить, мы застали конец одного цикла и начало следующего. Новый период экспансии ожидается в течение следующего месяца. По нашим предположениям, он зависит от плотности населения. Когда плотно закупоренный сосуд переполняется, он лопается и содержимое разливается. Тревожит нас то, что япуранское поселение достигло пределов, ограниченных географией местности. Оно не может разрастаться вширь. И не способно вместить больше хторран. Что произойдет, когда лагерь столкнется с препятствиями для роста, когда неудержимая сила натолкнется на непреодолимое препятствие? Мы думаем – я предупреждаю, что это только гипотеза, – мы думаем, что заражение приспособится к обстоятельствам совершенно неожиданным и непредсказуемым путем. Позвольте пояснить. Вы не могли оценить по аэроснимкам всей сложности жизни в лагере. Видимая картина – лишь отражение более глубинных процессов. Каждое расширение, любое изменение отражает возникновение новых симбиозов, новых форм кооперации, новых стереотипов поведения, которые у хторранских видов ранее на наблюдались.
На сегодня мы можем только предполагать, что каждая экспансия – это Ътвет на достижение порога критической плотности населения. По достижении порога начинается новый тип поведения. Мандала трансформируется – выходит на новый уровень эффективности. Потом следует новый выплеск.
По нашему мнению, сейчас мы наблюдаем предпоследнюю стадию, когда все отдельные составляющие хторранской экологии наконец становятся активными, и следующая трансформация будет не просто физическим расширением лагеря, а чем-то большим. Возможно, мы станем свидетелями вулканического взрыва хторранской жизни, приливной волны, которая сметет на своем пути все столь же безжалостно и столь же неумолимо, как весенний паводок смывает все в речной дельте. – Лиз замялась. – Это самое большее, что мы можем предположить. Я молю Бога, чтобы мы ошибались. Но… самое удивительное в хторранах то, что, какой бы большой беды мы от них ни ожидали, они всегда умудряются преподнести нам еще большую беду. Они не просто хуже, чем мы их себе представляем. Они хуже, чем можно представить.
В зале долго стояла тишина. Потом Лиз заговорила снова: – Наш маршрут пройдет над заражением Карабина-ри. Мы собираемся воспользоваться этим и посмотреть, как черви отреагируют на наше присутствие в небе. Прошлый опыт полетов на аппаратах легче воздуха показал, что гастроподы видят в дирижаблях и воздушных щарах некое подобие ангелов, возможно, даже Бога. Кто знает? Однако если япуранские черви похожи на своих североамериканских сородичей – а у нас нет причин сомневаться в этом, – первой их реакцией будет оцепенение и растерянность. После короткого периода паники они быстро перейдут в состояние общения – по двое, трое и четверо. Потом, закончив общение, они долгое время
