майором Греем и не знал, что он не один.
Княгиня вспыхнула, но не утратила самообладания. Запахнув пеньюар, она приняла гордую позу, благодаря которой ее обворожительная грудь предстала во всей красе.
— Ах, это вы, Эрдберг, — проронила она. — Не беспокойтесь, я ухожу. Отдаю майора в полное ваше распоряжение. — С лукавой полуулыбкой, ничуть не таясь, она провела рукой по пылающей щеке Грея и величественно — черт бы побрал эту женщину! — удалилась по коридору, волоча за собой расшитый шлейф.
— Вы хотели поговорить со мной, капитан? — нарушил тягостное молчание Грей.
Фон Намцен смерил его взглядом, как бы решая, продолжать ли.
— Нет, — сказал он наконец. — Дело терпит. — И, повернувшись на каблуках, ушел, производя значительно больше шума, чем княгиня.
Грей взялся за лоб, убедился, что голова у негр пока не лопнула, и нырнул в свою дверь, не дожидаясь новых приключений.
Том сидел у огня на табурете и чинил бриджи, разорвавшиеся по швам, когда Грей показывал сабельные удары одному из немецких офицеров. Если он и слышал что-то из происходившего в коридоре, то виду не показал.
— Что это у вас, милорд? — спросил он, увидев ларчик в руке Грея.
— Где? А, это. — Грей со смутным чувством отвращения поставил коробочку на стол. — Реликвия. Мощи Святого Оргвальда, кем бы он ни был.
— А, я его знаю!
— В самом деле? — Грей поднял бровь.
— Да, милорд. Тут в саду есть часовенка его имени. Ильзе — она на кухне служит — мне показывала. Он в этих краях славится.
— Вот как. — Грей скинул мундир и стал расстегивать жилет. — Чем же он так знаменит?
— Он запретил убивать детей. Помочь вам, милорд?
— Что? — Грей уставился на слугу. — Нет, не надо. Продолжай. Каких детей?
Волосы у Тома стояли дыбом — он имел привычку ерошить их, говоря о чем-нибудь для себя интересном.
— Был тут у них такой обычай, милорд: как, бывало, строят что-нибудь, так непременно купят ребенка у цыган — или просто так заберут — да и замуруют в фундамент. Особенно если мост закладывали. Чтобы никакое зло по нему не прошло, понимаете?
Грей ощутил холод в затылке, и его пальцы, перебиравшие пуговицы, стали двигаться медленнее.
— Ребенок, с которым это проделывали, должно быть, кричал и плакал?
— Да, милорд, — удивился Том. — А как вы догадались?
— Не важно. Стало быть, Святой Оргвальд положил этому конец. Честь ему и хвала. — Теперь Грей уже добрее взгля нул на золотой ларчик. — Ты говоришь, здесь есть часовня — и что же, в ней еще молятся?
— Нет, милорд. Хранят всякий хлам. То есть служб там нет, но люди все равно туда ходят. — Парень заметно покраснел и склонился над своей работой. Грей заключил, что Ильзе нашла еще одно применение заброшенной часовне, но не стал останавливаться на этом.
— Ясно. Что еще интересного тебе Ильзе рассказывала?
— Смотря что считать интересным, милорд, — Том по-прежнему не поднимал глаз, но Грей по прикушенной верхней губе видел, что у парня в запасе есть кое-что любопытное.
— В эту минуту меня больше всего интересует постель, — Грей освободился наконец от жилета, — но все равно расскажи.
— Вы, наверно, знаете, что няньку так и не нашли?
— Да, слышал.
— А известно вам, что она прозывалась Кёниг и была женой того гунна, которого суккуб уморил?
Грей упорно отучал Тома называть немцев «гуннами», по крайней мере в их присутствии, но сейчас пропустил это мимо ушей.
— Нет, я не знал. — Грей медленно развязал шейный платок. — А слуги, выходит, знали? — Грея больше занимало, знал ли об этом Стефан фон Намцен.
— Знали, милорд. — Том положил иглу и поднял глаза. — Солдат-то ведь тоже раньше работал тут, в замке.
— Когда работал? Он, значит, был здешний? — Солдаты часто промышляли тем, что работали на местных жителей в свои вольные часы, но люди Стефана не пробыли здесь и месяца. И если нянька была замужем за тем человеком…
— Да, милорд. Они оба здешние. Он несколько лет назад записался в местный полк, а сюда приходил работать…
— Какую же работу он делал? — Грей не был уверен, имеет ли это отношение к кончине рядового Кёнига, но хотел добыть побольше сведений.
— Плотничал, милорд, — беззапинки ответил Том. — Тут наверху дерево жучок источил, вот и надо было заменить кое-что.
— А ты хорошо осведомлен, я вижу. Немало, должно быть, времени провел в часовне с красоткой Ильзе.
Невинный взгляд, которым ответил ему Том, обличал грешника куда больше, чем откровенная ухмылка.
— Милорд?
— Нет, ничего. Продолжай. Когда его убили, он тоже работал здесь?
— Нет, милорд. Его два года не было — ушел со своим полком, а сюда он, говорят, заходил на той неделе просто так, повидаться с друзьями.
Грей со вздохом облегчения снял кальсоны.
— Господи Боже, что это за страна, в которой крахмалят подштанники! Поговорил бы ты с прачкой, Том.
— Виноват, милорд. — Том подобрал сброшенное Греем белье. — Я не знаю, как будет крахмал по- ихнему. Думал, что знаю, а они посмеялись.
— Ты, главное, Ильзе очень-то не смеши. Наградить служанку ребенком значило бы преступить законы гостеприимства.
— Нет, милорд, — с полной серьезностью заверил его Том. — У нас слишком много времени уходит на разговоры, ну и…
— Понятно, понятно. Что она еще говорила?
— Да так… — Том подал хозяину ночную сорочку, которую грел у огня. Теплая, мягкая фланель нежила кожу. — Сплетни всякие.
— Ммм?
— Один лакей, он давно уж тут служит… Кёниг, значит, зашел сюда в гости, а этот лакей и говорит после другому, Ильзе сама слышала: маленький Зигфрид, мол, стал вылитый Кёниг. А как увидел, что Ильзе их слышит, так сразу молчок.
Грей, собравшийся накинуть халат, замер на месте.
— Ну и ну.
Том скромно кивнул, довольный эффектом, который произвели его открытия.
— Это ведь княгинин муж там висит, над камином в гостиной? Ильзе мне показывала картину. Настоящий старый бобер, правда?
— Допустим, — слегка улыбнулся Грей. — И что же?
— У него ведь не было других детей, кроме Зигфрида, хотя он уже дважды был женат. А мастер Зигфрид родился полгода спустя после смерти старика. В таких случаях люди всегда судачат, верно ведь?
— Пожалуй. — Грей сунул ноги в домашние туфли. — Спасибо, Том. Ты молодчина.
