что будет Янукович. И ни один пограничник его не остановил на пограничном посту. И никто не вышел и не сказал: 'У вас тут, между прочим, кое-что есть!' Это сказка для кого? Это значит: человек шел, и от него отпрыгивали?
Значит, кто-то, не Белковский, от кого так отпрыгивают, заказывает статью. 'Покровители и прихлебатели, свиноподобные, крысообразные, сучьи дни'… Просто Герцен нашей эпохи… Вы Белковского видели? Это – Герцен, Огарев (сразу – клятва), Чернышевский, Белинский и Морозов в тюрьме. В одном лице.
Если в конце 80-х были какие-то нормы приличия, то сейчас: 'Плюнешь в глаза, а им – божья роса'. Это такая картина, такой концентрат, что дальше некуда!
Но этим же все не кончается. Там же есть главная идея!
По этой же причине (цитируется статья Белковского) 'путинская камарилья… правящий мармеладный слой – ненавидит Лимонова. Это нив какие ворота нелезет! Загод привел всвою неформальную партию – что характерно, без денег извонков повельможным вертушкам – 12000 молодых людей'. Ну, пусть в Красноярск позвонят и спросят: с деньгами или без денег.
Я вовсе не говорю, что пацаны, которые сидят в тюрьме, получают больше. Я это категорически отрицаю! И никто им давать денег не будет. Одна журналистка (я слежу за телевизионной камерой, я более или менее понимаю, как это всё устроено) говорит: 'Журналисты – некоррумпированные: вот я сама не брала!' – Я говорю: 'Кто такой, как ты, будет платить?'
Здесь речь о другом: никогда никто не дает людям, которые должны идти на эшафот. Никогда никто не дает людям, которые идут на смерть! В тюрьму! И абсолютно никто не говорит, что этих людей надо презирать, компрометировать или что бы то ни было с ними делать.
12 лет назад я взялся руководить этим Клубом. И я, когда знаю, говорю, что знаю. Всё увеличение числа молодежи и протестной массы, все новые знамена и радикализм – это на 103% матрица. Это не значит, что каждому из этих людей сказали: 'Слушай! Ты там будешь орать и получать'. Никому ничего не дали, никому (кроме особо избранных). Но это абсолютно заданная матрица. Это и есть роковое событие 93-го года. Это абсолютно спецоперационная система. Всё.
Значит, эта спецоперационная система нужна. То есть одна часть должна радикализовываться в эту сторону. Я же не говорю, что у людей нет основания для радикализации. Есть, и очень сильное. Я не говорю, как этот процесс идет до конца: мало ли кто кого куда вел в Карабахе или в Литве, а потом люди делали, что хотели. Я и этого не говорю, я говорю то, что я знаю. Я здесь не людей разбираю. Я здесь разбираю то, что реально происходит в игре. Это абсолютно заданная информация 'taken under control'.
А другая сила создает 'примирение'. А третья сила непрерывно говорит о диктатуре. Это что всё такое? О какой диктатуре? Меня об этом просили высказаться, я об этом написал, сейчас не буду всё это читать (см. приложение в конце доклада ' Кое-что о пропасти и диктатуре').
Я прихожу – говорю: 'Мне расскажите, чья диктатура, какого класса, чего…'. – 'А, у нас не класс, у нас – национальное'. – 'Тогда о чем идет речь?' – 'Ну, знаете…' Я говорю: 'Но оценку событий последних 70 лет вы строите на антисоветизме. Что же за 70 лет русский народ вообще выбыл из игры?' – 'А что? Разве он – не идиот? Не кретин?' – 'Тогда чья национальная диктатура?'
Итак, проблема не решена. Кто-то понимает, что при решении проблемы удобным для Бориса Николаевича и совсем близкого окружения образом остальные идут в 'распыл'. Идущие в 'распыл' этого не хотят. И они понимают, что единственный способ что-то сделать – это устроить две стороны.
С этой точки зрения, система, которая называется 'примирение и согласие', которая должна быть официально обвинена в разжигании расовой, социальной, гражданской розни, в семантике гражданской войны со стороны антикоммунизма, должна двигаться в другую сторону: чем больше красных знамен, тем громче вопли о белых. Зачем всё это нужно? Это нужно затем, чтобы Борис Николаевич не повторился. И никаких других мыслей за этим форматом нет. Никаких! Потому что мыслей нет вообще. А это есть существенная черта современности.
Значит, с одной стороны, вы слышите о примирении и согласии (о разжигании антикоммунистической истерии), а с другой стороны, вам нужны лица и крик: 'Басаев лучше Путина!'.
А с третьей стороны – ротвеллеры на поводке.
Завершаю все это, излагая главную суть. (Рис. 11)
Вы помните, был СССР. И был какой-то нисходящий поток, который состоял из кого? Из теневиков, полных уголовников, каких-то совсем черных элементов. И восходящий поток, который разговаривал на другом языке: 'Не хлебом единым…', 'Возьмемся за руки, друзья!', 'Мы живем идеальным, это номенклатура живет брюхом!'… Высокое, высокое, высокое…
Наступили решающие 80-е годы. Что было катастрофой 80-х? Что 90% этого условно восходящего потока побежало в нисходящий поток. И создался альянс. И началось нисхождение, инволюция. И эта инволюция представляет собой мегакод всей сегодняшней ситуации. Нет у нее других причин. Есть одна причина – этот инволюционный мегакод.
Все корни трагедии заложены тогда. Мостом для этой перебежки, я снова подчеркиваю, был 'Бахтин'. Не потому, что сам Бахтин знал о своей роли, а потому, что нужен был низ, Рабле, карнавал. Но по- настоящему в воздухе пахло никаким не 'Бахтиным' – пахло предательством. И предательство это было социальное и относилось к широкому слою.
И когда меня уже начали поносить в 90-м году так, что было накалено всё, что угодно, а я был 'таинственным советником вождей' и всем прочим, и происходил раскол с интеллигенцией, то из моих близких родственников одни рвали связи сразу и до конца. А другие – всё пытались сохранять отношения с отдельными духовными людьми. Говорили: 'Ну, вы поймите! Он борется, чтобы мафия не захватила власть'. – 'Ой! Какая еще мафия!' – 'Ну, вы же сейчас смотрите фильм 'Спрут' – вот мафия'. – 'Я не знаю, я в фильме 'Спрут' вижу, что там у них – красивая лампа. А я всю жизнь, всю жизнь, всю жизнь хотела такую лампу!'
Ниточки на очках, ковбоечки, 'Не хлебом единым…', 'Э-бэ-бэ', 'Возьмемся за руки!', 'Ля-ля-ля тополя' – все они бросились в нисходящий поток. Все они подписали письмо в поддержку Япончика, кто не подписал? Что такое альянс имени Сахарова и Япончика? Я, что, забыл? Это – 90% актива, с которым я связывал жизнь. 90%! Я не ожидал ничего подобного. Вся эта толпа 'ломанулась' туда.
И образовалось всё то, что образовалось. 90-91-й год. Этот табун рвется в пропасть! Он не может остановиться на месте. У инволюции есть свой закон: сначала плохо, потом хуже, потом – еще хуже… Сегодня видно: это расходящийся поток. Они понимают, что ничего, кроме растления, быть не может. Что растлевать надо нарастающими темпами. Что только инфляция растления держит это на гребне, ничего другого нет.
Главный-то вопрос состоит в другом: что произошло с оставшимися 10%? Что здесь-то произошло? Часть умерла, часть маргинализовалась, часть сошла с ума – кто остался? И каков этот спрос?
Да, у нас полный зал. Но он же не переполнен, и никто не стоит в проходах. Да, я знаю, у меня будут спектакли. Но я же знаю, сколько будет зрителей. Да, я знаю, что у меня хороший журнал, но я знаю, какой у него тираж! Я хотел бы поверить, что это только у меня так, а в соседнем месте всё происходит гораздо лучше. И я ищу… Не для того, чтобы выделиться, а чтобы к кому-то примкнуть. А там – ничего нет, или в лучшем случае есть то же самое.
Тогда возникает вопрос: вот он, нисходящий поток, а восходящий-то – какой? Что дает новая жизнь? Ведь, черт возьми, она же что-то дает! Ведь люди все-таки могут что-то читать, возникли какие-то новые возможности. Что произошло с людьми? Какая была повестка дня конца 80-х годов? Людей не устраивало то, что есть, и было всё – переполненные клубы самодеятельной песни (КСП)… Что угодно было – люди искали другую повестку дня. Откуда нынешняя подавленность?
Я знаю, откуда: это вопрос почти риторический. Создан новый режим господства денег, при котором люди заняты только тем, чтобы что-то заработать. Но это же тупик! Это смерть!
Грамши сказал, что только тогда, когда произойдет глубокая волевая интеллектуальная трансформация интеллигенции той или иной страны, возможна революция. Мы говорим о том, что какая-то система воспроизводит себя. Но ведь вопрос же не в этом. Замените завтра систему. Всю эту камарилью, которую я вам показывал, замените на другую. Поставьте других людей. Сколько нужно месяцев, чтобы другая стала
