не столько заботилась о выживании королевства мертвых, сколько стремилась к завоеванию Миропотока, будучи убеждена в том, что Харония не что иное, как корабль, плывущий между двумя берегами, и что достаточно было бы обратить Миропоток на свою сторону, чтобы пристать к его берегам.
Обращение Миропотока?!
Этот лейтмотив подрывал королевскую власть: получалось, что Темные Тропы вовсе не корни, но обычные дороги для миссионеров Харонии. Ибо речь шла об искусной подготовке вторжений и о такой аккуратной организации резни, чтобы не пострадали ни императоры, ни принцы, ни владельцы крупных замков; эти последние должны были признать и засвидетельствовать могущество харонцев. Словом, предполагалось, неустанно сея страх, собрать в один прекрасный день урожай в виде раболепного и преданного Миропотока.
Старая гвардия копировала утопию обетованной земли, обманувшую некогда первых строителей Харонии. Король подавил ругательство при воспоминании о бессмысленных спорах, которые еще и сегодня возбуждали слабые умы одряхлевших властителей. Изъеденные некрозом до самых недр души, они поддавались этой иллюзии жизни, соблазнялись ее маскарадом, где Миропоток прикидывался девственной землей, которой не может коснуться небытие. Арнхем талантливо эксплуатировал фантасмагории подобных старцев. Конечно, их замки, богатые и прочно утвердившиеся в Харонии, были наиболее приспособлены к борьбе с небытием, но этого было недостаточно. Чародеи-целители, в сущности, лишь поддерживали жизнь в мумиях, которые были неизбежно приговорены к некрозу. Король задумался о сделке, предложенной им Арнхему. Если следовать логике, властитель должен потерять свой замок и вместе с ним всех, кто заботится о нем самом и его теле. Его политика по отношению к Темным Тропам мешала ему поддерживать порядок в своем жилище. Беспорядочной резне на полях сражений он предпочитал единичные и точно намеченные убийства, целью которых был подрыв авторитета жрецов и местных властей. Подобный выбор ослаблял прочность его замка, левое крыло которого несколькими днями раньше уже поглотило небытие, не оставив ничего, кроме горстки замшелых камней.
Расход энергии, необходимой для того, чтобы вывести убийц на поверхность Миропотока, обрек бы его окончательно. Ибо если Арнхем положит голову Януэля к ногам короля, он станет уже не более чем путником без земли или властителем без защиты, которую король сломает собственноручно. Тем более что отсутствие Арнхема он с выгодой для себя употребит на то, чтобы заставить замолчать старую гвардию и заручиться преданностью чародеев-целителей. Для достижения этих целей в распоряжении монарха имелись две козырные карты. Первая – доверие фениксийцев Харонии, которым было приятно видеть на троне человека из своего цеха, и вторая – множество молодых и рвущихся в драку властителей которые ждали последнего штурма как избавления. У этих молодых людей пока не было повода привязаться к замкам своих предшественников, и они еще не испытали нужды в укреплении связей, необходимых для заселения этих огромных строений и создания в их интерьерах бледного подобия жизни. В их молодости было столько свежего пыла, что обещанием эффектной и блистательной победы король навсегда привязал их к себе.
Единственная проблема заключалась в престиже, который Арнхем приобретет благодаря своей миссии. Однако, пользуясь его отсутствием, король позаботится о том, чтобы свести его роль к минимуму и представить его как исполнителя на службе у убийц. Если даже это окажется недостаточно, чтобы заткнуть рты его почитателям, большинство харонцев все равно отнесут гибель Сына Волны на счет некоей группы, назначенной и руководимой королем. Прежде всего необходимо было лишить властителя имени, растворить его в ставке этой игры и убедиться в том, что он превратится в немого и послушного проводника чужой воли.
Тишина стала более напряженной. Каждый властитель мысленно погружался в лихорадочные подсчеты, пытаясь определить, не может ли королевское предложение стать его личным делом. Разрываясь на части между надеждой завладеть троном и животным страхом бросить в небытие замок и приближенных, ни один из них не был в состоянии принять решение. Король предполагал, что на его призыв могут откликнуться многие властители, в частности наиболее молодые. Однако несколькими днями ранее он позаботился о том, чтобы занять их в некоторых совместно проводимых операциях. Чтобы отвлечь их, он как бы бросил кость, уступив им несколько Темных Троп, и при этом настоял на срочном характере доверенных им поручений. Таким способом он заручился их молчанием, будучи убежден, что они не посмеют пойти против его воли.
В крайнем случае он предоставит им право прибегнуть к поединку, чтобы определить победителя среди добровольцев. Это не могло дополнительно усложнить задачу: Арнхем был, вне всяких сомнений, самым могущественным воином своего поколения.
В данную минуту последнему было просто любопытно, кто из соратников дольше будет колебаться. Его костлявое лицо поворачивалось слева направо с нарочитой медлительностью, как если бы он не верил, что кто-нибудь решится попытать удачи, приняв предложение короля.
И только один властитель, произведенный недавно и чуждый дипломатии, решился принять вызов короля. Его звали Манукан, он был родом из северной Химерии. По рассказам, при жизни это был жестокий человек, командовавший малым фортом на границе с Землей Василисков. В течение примерно двадцати лет он наводил ужас на солдат до тех пор, пока один из них его не убил. Решившийся на этот шаг не смог пережить группового насилия над своей женой, инициированного Мануканом под предлогом наказания за то, что солдат задремал на посту во время дежурства. Жена погибла, а солдат покончил с собой, но прежде перерезал горло своему начальнику. Из этого зловещего эпизода командир вынес широкий шрам, по изгибу которого он часто проводил указательным пальцем.
С оттенком удовлетворения король отметил, что Арнхем обернулся и смерил взглядом того, кто его опередил. Было очевидно, что он этого не ожидал. В свою очередь он отвесил поклон и небрежно бросил:
– Соблаговолите рассмотреть и мою кандидатуру, государь.
Король ответил ему неопределенным жестом. Манукан знал Арнхема, но никогда не верил, что этот костлявый тип чем-либо заслужил свою репутацию. Он презрительно хмыкнул и постучал кулаком по нагруднику своих лат.
– Есть еще желающие? – спросил король. Решимость Арнхема избавила от терзаний тех, кто еще колебался. В установившейся тишине королю осталось лишь сделать заключение.
– Очень хорошо… – сказал он. – Время не терпит, и я не намерен дольше ждать. Для решения спора между вами я избрал поединок. Манукан и Арнхем, я призываю вас вступить в бой. Ваши соратники будут судьями, а смерть – единственным исходом, который укажет победителя. Освободите место, господа!
Каре тысячи властителей распалось, образовав по периферии плиточного пола широкий круг, в его центре остались лишь два харонца. Надобность в морибонах отпадала, и король предпочел отодвинуть их подальше, за исключением своего личного слуги, которому он взглядом поручил следить с импровизированной арены за соблюдением правил обоими соперниками.
Они резко различались по телосложению. Широким плечам и мощным бицепсам Манукана Арнхем мог противопоставить лишь удлиненный мускулистый силуэт. Первый держал в руках палицу с шишкой из
