– Ну конечно! – заверила ее Дорис, совершенно не уверенная в своих словах. Заботливость пожилой дамы тронула ее.
Проводив Долорес до дверей, она вернулась в гостиную и остановилась у большого окна. Под ясным синим небом, на фоне белоснежных небоскребов делового центра поблескивала на солнце лазоревая бухта. Вот навстречу входящему в бухту лайнеру проплыл, важно задрав нос, буксир, а вот неторопливо разминулись следующие в противоположных направлениях грузовые паромы. Вдоль кромки воды теснились портовые сооружения, а справа виднелись холмы, покрытые лесами и садами.
День клонился к закату. Еще несколько часов – и над морем начнут сгущаться сумерки, городской центр вспыхнет мириадами огней, а на высотных зданиях зажгутся огни неоновой рекламы.
Ежедневно наблюдая это зрелище из окон собственной квартиры, Дорис свыклась с ним. Да и сейчас она смотрела вдаль, целиком погруженная в собственные мысли.
А что если Рикардо не захочет видеть ее? При одной мысли о такой возможности сердце ее сжималось от страха. О Боже! Как же ей тогда жить без него?
Слабый звук проворачиваемого в замочной скважине ключа заставил Дорис замереть. Она не моргая смотрела на входную дверь, и при виде высокой фигуры в элегантном черном костюме ее сердце забилось как птица в клетке. Рикардо застыл на пороге гостиной.
– Дорис?
Казалось, он совсем не удивился ее появлению в своем доме. В его голосе ощущалась лишь безмерная усталость.
– Привет, Рик, – робко проговорила она. – Долорес разрешила мне подождать тебя здесь.
Он бесконечно долго смотрел на нее, затем прошел к бару.
– Выпить хочешь?
Дорис сомневалась, что сможет удержать в трясущихся руках бокал, и поэтому благоразумно отказалась.
– Нет… спасибо, – сказала она тихо, завороженно следя за его действиями: вот он достает хрустальный бокал, вот бросает в него лед, наливает виски…
– Когда ты вернулась?
– Сегодня днем. Он подошел ближе.
– Ты могла бы и позвонить.
– Я звонила в офис, но тебя не оказалось на месте.
– Могла бы и передать. Мне обязательно сообщили бы.
От его безразличного тона щемящая тоска закралась в душу Дорис, и она угрюмо прошептала:
– Ты ведь тоже за все это время ни разу не позвонил мне!
Глаза Рикардо недобро сузились.
– Ас какой стати я должен был звонить тебе? Ты ведь просила оставить тебя в покое.
Дорис закрыла глаза и чуть покачнулась. Она боялась потерять контроль над собой и разрыдаться. Нет! Она должна объяснить ему все!
– Понимаешь, Рикардо, все эти дни я ни на минуту не переставала думать о тебе, вспоминая все, что было между нами, – медленно заговорила она. – Перед самым звонком Бена я уже почти уговорила себя, что наш брак вполне разумен и даже необходим. Пойми, мне трудно было решиться на этот шаг. Господи, я так опрометчиво следовала голосу сердца в первом своем замужестве, что на сей раз решила быть предельно благоразумной и осмотрительной. И вот я вижу, как твоя кандидатура получает полное и безусловное одобрение со стороны моего отца и брата. Каждый день я открываю в тебе все новые и новые достоинства и начинаю верить, что наш брак и вправду может оказаться счастливым. Я все более проникаюсь доверием к тебе и больше того, – она поколебалась, – …привязываюсь к тебе…
Если бы он только знал, что стал неотъемлемой частью ее души и тела.
– После Бена я не верила ни одному мужчине на свете и сомневалась, что смогу когда– либо переступить через этот страх. К тому же разыгрывать любовь прилюдно, даже ради блага Теодора, мне было так противно. И все же я пошла на это. Потом, правда, все изменилось… И вдруг я открываю, что болезнь отца всего лишь предлог и что все вы тайно сговорились за моей спиной. Трудно передать, в каком я была бешенстве, насколько разочарованной и обманутой себя чувствовала…
– А теперь? – спросил он глухо, ни на секунду не сводя с нее глаз. – Что ты чувствуешь теперь?
Дорис так трудно было решиться на это признание, но она его сделала:
– Я открыла, что не могу жить без тебя, Рикардо, – Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась такой робкой. – Неужели ты ничего не видишь! Я же люблю тебя! – Слезы хлынули из ее глаз, и, глядя на него ничего не видящими глазами, Дорис отчаянно крикнула: – Что ты еще хочешь?!
Рикардо аккуратно поставил бокал на журнальный столик, взял Дорис за плечи и, нежно поглядев ей в глаза, тихо прошептал:
– Тебя, моя радость. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой. Только об этом я мечтаю днем и ночью.
Дорис зарыдала от счастья и припала щекой к его груди.
– Родная моя, – прошептал Рикардо, целуя ее в волосы. – Не надо! Слышишь, не надо плакать!
Как безумный, он стал покрывать частыми поцелуями ее лоб, глаза, шею, щеки, ощущая на губах соленый вкус ее слез, чувствуя, как понемногу утихают рыдания.
