– Это плата за прогресс, Кристина. Ты хотела резолюцию номер 653. – Я обвел рукой море разгневанных лиц. – Вот ты её и получила.
Один из полицейских в шлеме с забралом и бронежилете покинул цепочку и сбежал вниз по ступеням, помахивая дубинкой. На плече его мундира алели сержантские нашивки. Ортега показала полицейский значок, и после обмена парой фраз – обоим пришлось надрывать голос – нас пропустили наверх. Цепочка полицейских расступилась, и мы прошли через двустворчатые двери в зал ожидания. Я не смог бы сказать, что в большей степени производило впечатление неодухотворенной машины – двери или безликие фигуры в чёрном, охраняющие их.
Внутри царили тишина и полумрак. Свет ненастного дня пробивался через прозрачные панели крыши. Окинув взглядом ряды пустынных скамеек, я вздохнул. Какой бы ни была планета, каким бы ни был путь, пройденный тобой, расставание всегда выглядит одинаково.
И ты снова один.
– У тебя есть минутка?
Я покачал головой.
– Я хотел бы остаться на целую жизнь, Кристина. А потом ещё на чуть-чуть.
– Постарайся держаться подальше от неприятностей. Быть может, тебе это удастся.
Прозвучавшая в её голосе шутливая интонация напоминала труп, всплывший на поверхность плавательного бассейна. Судя по всему, Ортега поняла, насколько фальшиво прозвучала фраза, потому что смущенно умолкла. В отношениях между нами нарастала неестественная напряженность. Это началось после того, как меня повторно загрузили в оболочку Райкера для дачи показаний комиссии ООН. Пока продолжалось расследование, мы с Ортегой были слишком заняты, чтобы часто встречаться друг с другом. Хотя у нас и состоялось несколько сумбурных совокуплений, они доставили лишь поверхностное удовлетворение. Но как только стало ясно, что с Райкера снимут все обвинения и он будет освобожден, прекратились и они. Взаимное тепло, объединявшее нас, теперь вырвалось из-под контроля и стало опасным, словно пламя в разбитой керосиновой лампе. А попытка удержать его могла привести лишь к болезненным ожогам.
Обернувшись к Ортеге, я слабо улыбнулся.
– Значит, мне надо держаться подальше от неприятностей, да? То же самое ты сказала Трепп?
Это был удар ниже пояса, и я знал это. Как выяснилось, Кавахара лишь зацепила Трепп краем луча из шокового пистолета. А осколочный пистолет я перед тем, как войти в каюту Кавахары, установил на минимальный угол рассеивания и по чистой случайности так и оставил. К тому времени, как на борт «Головы в облаках» прибыла спешно вызванная бригада криминалистов ООН, чтобы провести расследование под руководством Ортеги, Трепп бесследно исчезла. Вместе с ней исчезла и моя антигравитационная упряжь, остававшаяся в башенке тестирования атмосферы, через которую я проник на дирижабль. Я так и не узнал, то ли Ортега с Баутистой решили дать наемнице бежать, опасаясь её показаний по поводу «Розы Панамы», то ли Трепп просто успела сойти со сцены до прибытия полиции. Ортега не посчитала нужным просветить меня, а от нашей былой близости осталось слишком мало, чтобы я мог спросить напрямую. Так что сейчас мы впервые заговорили об этом.
Ортега нахмурилась.
– Ты хочешь, чтобы я поставила между вами знак равенства?
– Я ничего не хочу, Кристина. – Я пожал плечами. – Но, если откровенно, особой разницы между мной и Трепп нет.
– С подобным отношением к жизни для тебя ничего не изменится.
– Кристина,
Ортега долго смотрела молча, затем кивнула, словно придя к внутреннему решению.
– Ты с самого начала собирался прикончить Кавахару, так? А вздор с признанием был рассчитан лишь на то, чтобы привлечь меня на свою сторону.
Этот вопрос я постоянно задавал себе, и до сих пор на него не было четкого ответа. Я снова пожал плечами.
– Кристина, она заслуживала смерти. Настоящей смерти. Это все, что я знаю наверняка.
У нас над головой послышался слабый стук по панелям крыши. Посмотрев наверх, я увидел на стекле маленькие прозрачные взрывы. Начинался дождь.
– Мне пора уходить, – тихо промолвил я. – Когда ты в следующий раз увидишь это лицо, его уже буду носить не я. Поэтому, если хочешь что-нибудь сказать…
При этих словах у Ортеги едва заметно дернулось лицо. Выругав себя за неуклюжесть, я попытался схватить её за руку.
– Послушай, если тебе будет лучше, то успокойся, никто ничего не знает. Возможно, Баутиста о чем-то догадывается, но достоверно не знает никто.
– Я знаю, – резко возразила Ортега, вырывая руку. – И не забуду.
Я вздохнул.
– Да, как и я. Но, Кристина, то, что между нами было, стоит того, чтобы помнить. Нельзя допускать, чтобы память об этом испортила остаток жизни. Верни Райкера и переходи к следующему кадру. Вот что главное. Да, чуть не забыл. – Порывшись в карманах плаща, я достал смятую пачку сигарет. – Забери вот это. Мне они больше не понадобятся. И ему тоже. Так что не искушай его. По крайней мере этим ты мне обязана. Просто проследи, чтобы он не начал курить снова.
