учреждениях, где мне довелось побывать? В конце концов лейтенант шумно выдохнула и медленно, расслабляя сустав за суставом, опустилась в кресло. Гнев схлынул с лица, но отвращение осталось, задержавшись в тонких складках у глаз и в поджатых полных губах. Ортега посмотрела на свои ногти.
– Вам известно, что мы нашли вчера в клинике «Вей»?
– Человеческие органы, предназначенные для поставки на чёрный рынок? Программы виртуальных пыток? Или вам не дали побыть там достаточно долго?
– Мы обнаружили в клинике семнадцать трупов с сожженными памятями больших полушарий. Все эти люди были безоружны. Семнадцать убитых, умерших настоящей смертью.
Она снова посмотрела на меня. Выражение отвращения не исчезало.
– Извините за то, что я никак не отреагировал на ваши слова, – холодно произнес я. – Когда я носил форму, мне довелось видеть кое-что и похуже. Точнее, я сам совершал гораздо более страшные поступки, когда воевал от имени Протектората.
– Это была война.
– О, пожалуйста, не надо!
Ортега промолчала. Я нагнулся к ней.
– И не говорите, что вы переживаете из-за этих семнадцати человек. – Я указал на свое лицо. – Вот что вас беспокоит. Вы боитесь, как бы кто-нибудь не порезал вот это.
Ортега помолчала, погруженная в размышления, затем выдвинула ящик стола и достала пачку сигарет. Она машинально предложила и мне, но я, сделав над собой усилие, решительно покачал головой.
– Я бросил.
– Вот как? – В голосе Ортеги прозвучало искреннее удивление. Достав сигарету, она закурила. – Очень хорошо. Я приятно удивлена.
– Да, Райкер тоже будет рад, когда вернется с хранения.
Ортега посмотрела сквозь облако дыма, затем, бросив пачку в ящик, с силой задвинула его ладонью.
– Что вы хотите? – Уже спокойным тоном спросила она.
Склад предварительного задержания находился пятью этажами ниже, в подвале, где проще поддерживать постоянную температуру. По сравнению с центром хранения психической информации он напоминал общественную уборную.
– Не вижу, какой от этого может быть толк, – заметила Ортега, пока мы шли за зевающим сотрудником склада вдоль стальных стеллажей к ячейке номер 30896. – Что сможет рассказать вам Кадмин такого, о чем он ещё не говорил?
– Посмотрим.
Остановившись, я обернулся к ней, разведя руки. В узком проходе между стеллажами мы оказались неуютно близки друг к другу. Произошло нечто химическое, и в геометрии позы Ортеги внезапно появилось что-то жидкое, что-то опасно тактильное. Я почувствовал, как у меня пересыхает во рту.
– Я… – начала было она.
– Номер 30896, – окликнул нас сотрудник, извлекая из ячейки большой тридцатисантиметровый диск. – Это то, что вам нужно, лейтенант?
Ортега поспешно подошла к нему.
– Да, оно самое, Мики. Можешь устроить виртуалку?
– Разумеется. – Мики ткнул большим пальцем в сторону одной из спиральных лестниц, через равные промежутки разрывавших ряды стеллажей. – Поднимитесь в пятую кабинку и подцепляйте электроды. Надо подождать минут пять.
– Суть дела в том, – сказал я, когда мы загремели подошвами по металлическим ступеням, – что вы из полиции. Кадмин вас знает, он постоянно натыкался на вас в течение своей профессиональной жизни. Это является частью того, чем он занимается. Я же ему незнаком. Если он не покидал пределы Солнечной системы, высока вероятность, что ему не приходилось встречаться с посланником. А там, где я побывал, о Корпусе рассказывают страшные истории.
Обернувшись, Ортега скептически посмотрела на меня.
– Вы собираетесь его запугать? Дмитрия Кадмина? Не думаю, что у вас что-либо получится.
– Он будет выведен из равновесия, а в таком состоянии люди непроизвольно выбалтывают разные вещи. Не забывайте, этот тип выполнял заказ человека, желающего моей смерти. И этот человек боится меня до смерти. По крайней мере так выглядит со стороны. Возможно, какая-то часть страха передалась и Кадмину.
– И это должно убедить меня, что Банкрофта все-таки убили?
– Ортега, не имеет никакого значения, верите ли вы в это или нет. Мы уже все выяснили. Вы хотите, чтобы оболочка Райкера как можно быстрее вернулась в целости и сохранности в резервуар, подальше or опасности. Чем скорее мы выясним обстоятельства смерти Банкрофта, тем быстрее это произойдет. И я с гораздо меньшей вероятностью получу существенные органические повреждения, если не буду бродить на ощупь в темноте. То есть если вы мне поможете. Вы ведь не хотите, чтобы после следующей перестрелки эту оболочку пришлось списать в утиль?
– После следующей перестрелки?
Потребовалось почти полчаса жарких споров, чтобы вколотить в Ортегу осознание наших новых отношений, и полицейский у неё в душе не сдался окончательно.
– Я имел в виду то, что произошло в «Хендриксе», – поспешно сымпровизировал я, проклиная
