наедине ей совсем не улыбается. Однако она была слишком хорошо вышколена и даже не пикнула, когда он схватил ее за руку и вытащил из гостиной на освещенную газовыми горелками лестницу, ведущую на второй этаж. Мадам и двое вышибал, оглушивших, а потом подобравших его в переулке, напутствовали его добрыми пожеланиями здоровья и счастья.
Той-Гун попыталась остановиться у закрытой двери в середине коридора, тянувшегося через все здание борделя.
– Мой комната, – пропищала она, указывая на дверь.
Но Рубен потащил ее дальше, даже не обернувшись. Как он и рассчитывал, в задней части дома обнаружилась еще одна, явно служебная лестница – узкая и скудно освещенная. Девушка начала протестовать по-китайски, но он толкнул ее вперед и заставил первой подняться по ступенькам.
– Третий этаж, – бормотал он, понукая ее, – мне нужен третий этаж. Скорей, скорей!
Еще один полутемный коридор с бесконечными дверями. За одной из них послышался пьяный мужской хохот. В самом конце коридор замыкался черной дверью со смотровым окошком в верхней части, закрытым бисерной занавеской. Той-Гун уперлась, не желая подходить близко к этой двери.
– Нет! Нет! – умоляюще запричитала она, пытаясь объяснить ему жестами, что он идет не туда, куда нужно.
Не обращая на нее внимания, Рубен повернул ручку. Заперто. Той-Гун побелела и умолкла, когда он сунул руку в карман и вытащил маленький двузарядный пистолетик Грейс. Действуя рукоятью, Рубен про бил дыру в окошке. Звон разлетающегося стекла заставил его поморщиться'. В дыре остались торчать острые осколки, но он все-таки сумел просунуть в нее руку, нащупал ключ в замке с другой стороны и повернул его.
– Пошли, – скомандовал он своей робкой пленнице и потащил ее сквозь дверь, как на буксире.
Ему удалось продвинуться шага на три по новому коридору, когда девушка снова уперлась, наотрез отказываясь следовать за ним.
– Нет, нет, нет! – вновь заголосила она, как капризный ребенок.
Рубену пришлось согнуться чуть ли не до пояса, чтобы встретиться с ней взглядом.
– Кай-Ши, – произнес он грозным шепотом. Девушка тотчас же умолкла, онемев от ужаса.
– Где он? Проводи меня к нему. Отведи меня к Кай-Ши.
Той-Гун закатила глаза и затрясла головой. Это продолжалось до бесконечности; ему пришлось прибегнуть к отчаянному средству: снова вытащить «дерринджер» и помахать у нее перед носом. Зубы у бедной девочки выбивали дробь, рука тряслась, как у старухи, но она все же сумела указать куда-то вдоль по устланному ковром коридору и направо.
– Где? Покажи мне, – потребовал Рубен. Полумертвая от испуга Той-Гун словно прикипела к тому месту, где стояла. Тогда он ободряюще похлопал ее по плечу и пошел дальше один, моля Бога, чтобы страх лишил ее не только ног, но и языка. Хоть на несколько минут.
В отличие от коридора борделя, оставшегося за спиной, здесь все двери были открыты, но ни одна из комнат не была освещена. Означает ли это, что они пусты? Рубен понадеялся, что да. Той-Гун указала ему направо. В тридцати шагах впереди себя он увидел лестницу, а за ней открытую дверь, из-за которой на толстый персидский ковер падал свет. Рубен двинулся на этот маяк.
Со второго этажа через лестничный пролет до него вместе с запахом курений донеслись голоса. Рубен не остановился, даже не заглянул вниз, проходя мимо. Прижавшись спиной к стене, он стал напряженно вслушиваться, но так и не услыхал ни звука из освещенной комнаты. Игрушечный пистолетик Грейс целиком умещался у него на ладони: оставалось лишь надеяться, что он не отстрелит себе палец, если придется им воспользоваться. Глубокий вздох. Оттолкнувшись правой ногой, как поворотным рычагом, Рубен одним прыжком очутился на пороге комнаты.
Раздался женский визг. Это кричала не Грейс – Грейс без единой нитки на теле лежала на громадном ложе под балдахином, опираясь на локти и бессмысленно улыбаясь ему. Кричала другая – та самая маленькая служанка, что вчера подавала чай. Увидев пистолет, она закрыла рот, а когда Рубен двинулся к ней, попятилась от него прочь.
– Привет, – сказала Грейс.
– Гусси, черт бы тебя побрал, поднимайся и живо одевайся!
– Ладно.
Она перекинула ноги через край постели, но при первой же попытке встать ее колени подогнулись, и она медленно, грациозно опустилась на пол.
– Ну и ну, – пробормотала она, бессмысленно оглядываясь вокруг, словно не понимая, как она тут оказалась.
Господи Иисусе, всемогущий и милосердный! Она была пьяна!
Когда он направился к ней, ругаясь на чем свет стоит, маленькая горничная проскочила мимо него и Юркнула в дверь. Рубен не стал за ней гнаться, все его внимание было сосредоточено на Грейс.
– Куда ты подевала свою одежду? – спросил он грубо, пряча пистолет в карман и опускаясь на колени рядом с ней.
Ее голова бессильно откинулась назад, подобно пышному цветку на слишком тонком стебле, и стукнулась затылком о край кровати. Сама Грейс этого даже не заметила. Рубен взял ее за плечи и встряхнул.
– Ну давай. Гусси, проснись! Где твое платье? Куда ты дела свои туфли?
В роскошной, сплошь затянутой оранжевым шелком спальне, насколько он мог видеть, не было ни единого лоскута одежды, за исключением желтого кимоно, которое служанка, убегая, обронила на пол.
Подхватив Грейс под мышки, Рубен усадил ее на самый край постели. Как только он ее отпустил, она бросилась к нему и обвила руками его шею.
– О, Рубен, – вздохнула она, пытаясь поцеловать его в губы, – я так рада, что ты пришел!
Он уклонился, и ей пришлось довольствоваться щекой. Она наградила его смачным поцелуем и прижалась к нему голой грудью.
– Вот и хорошо, милая.
Он разжал ее руки и заглянул ей в глаза.
– Оставайся здесь и никуда не ходи, Грейс. Слышишь? Не двигайся ни на дюйм. Поняла?
– Поняла.
Она послала ему кривоватую улыбку и попыталась отдать честь, но промахнулась и хлопнула себя по лбу.
– Невероятно, – пробормотал Рубен, вновь подсаживая ее на подушки, чтобы она не съехала, а сам потянулся за желтым кимоно.
Уже подхватив с полу шелковый халат, он услыхал первый крик – пронзительный, леденящий душу военный клич, от которого у него волосы встали дыбом. На мгновение Рубен замер, глядя на открытую дверь. Топот шагов, бегущих по лестнице, заставил его очнуться. Он бросился к двери, захлопнул ее, нащупал ключ и повернул его в замке. Две секунды спустя чье-то плечо обрушилось на дверь с другой стороны. Удар был такой силы, что затряслась не только дверь, но и стены комнаты.
Грейс, качаясь, поднялась на ноги, ее чудесные золотистые локоны спутались и падали на лицо.
– Пожарная лестница, – произнесла она вполне отчетливо и ткнула пальцем в задернутую штору у себя за спиной.
Он потратил десять драгоценных секунд, всовывая ее непослушные руки в рукава шелкового халата. Оглушительный грохот заставил их обоих подпрыгнуть, а затем и ахнуть, когда они увидели лезвие топора, вырубившее из двери целый кусок древесины. Рубен отдернул штору и рывком поднял раму окна.
– Быстро, быстро, быстро, – торопил он, поддерживая Грейс за талию и пытаясь подсадить ее на подоконник ногами вперед Сзади раздавались частые и ритмичные удары по двери, но он так и не оглянулся, чтобы проверить, как продвигается дело у дровосека. Грейс воскликнула:
«Уф!», когда он нагнулся и въехал ей плечом в живот, оторвав ее от пола. Каким-то чудом ему удалось выбраться самому и вытащить ее из окна на площадку сырой, скользкой, шаткой, раскачивающейся под их тяжестью пожарной лестницы.
Ступени отвесно уходили вниз. Перил тоже не было.
– Держись за мой пояс, – велел ей Рубен. Грейс начала нащупывать что-то в районе ширинки.
