Сидни попыталась взять себя в руки.
– Этот судья состоит в ОДЗ, – объяснил Филип, и на душе у нее стало еще тяжелее.
– Что такое ОДЗ? – спросил встревоженно Сэм. Сидни взъерошила ему волосы.
– ОДЗ – это общество друзей зоопарка. Члены общества вносят пожертвования на его содержание. – Она перевела взгляд на Филипа. – Разве ему не следует взять самоотвод на этом основании?
– Осгуд говорит, что это недостаточное основание для заявления о предвзятости. Если мы внесем протест, а судья откажет, будет только хуже: он еще больше озлобится.
Сидни чертыхнулась в сердцах, но в тот же миг заметила, что глаза у Сэма стали круглыми, как блюдечки.
– Извини, – сказала она и тут же опять повернулась к Филипу. – Что с ним? Как он выглядел? Тебе удалось с ним поговорить?
Предварительное слушание по делу Майкла состоялось этим утром. Все советовали Сидни не появляться в суде. Это было бы слишком тяжелое испытание для Майкла, да и для нее самой. Помочь она все равно ничем не могла, ее стали бы преследовать репортеры, она или Майкл могли ненароком сказать или сделать что-то такое, что выдало бы их тайну. Ни один из этих доводов не поколебал решимость Сидни; она все равно решила пойти, и лишь одно соображение удержало ее: у тети Эстеллы начался нервный припадок.
– Если ты появишься на этом слушании, Сидни, – произнесла она побелевшими от гнева губами, – клянусь, я больше никогда, никогда в жизни не буду с тобой разговаривать. Я не прощу тебе этого!
Увидев, что тетушка говорит совершенно серьезно, Сидни сама страшно рассердилась. У нее даже возникло искушение принять ультиматум и порвать родственную связь навсегда. Но она не смогла. Она уступила.
Однако на сей раз все было не так, как в прошлый, когда она по привычке прикусывала язык и покорялась несгибаемой воле своей суровой тетушки. Она сделала свободный выбор, основанный на благоразумии и логических доводах. Она решила не ходить на предварительное слушание, потому что это могло повредить семье – например, сделать их всех мишенью для охотников за сенсациями. Угроза тети Эстеллы практически не сыграла никакой роли в ее решении. Дни, когда она рабски повиновалась тете Эстелле, остались в прошлом.
Филип перелистывал альбом Сэма, стараясь не смотреть ей в глаза.
– Выглядел он нормально. Мне не удалось с ним поговорить. Судья спросил, признает ли он себя виновным, и он ответил: «Нет». Вот и все, что он сказал. Все было кончено за пять минут.
Ладно, решила Сидни, она позже узнает, как Майкл выглядел на самом деле. Когда Сэма не будет рядом. Но уклончивость Филипа заставляла ее нервничать.
– Осгуд послал телеграмму одному своему коллеге в Лондон, – продолжал Филип, подняв голову. – Чтобы тот попытался выяснить, что происходит в Шотландии.
– Хорошо.
– Он считает, что очень важно найти родителей Майкла. К тому же ему хочется побольше раздуть в газетах это дело с графским титулом. Он утверждает, что это то немногое, что можно обратить на пользу Майкла.
– Но ведь это не имеет никакого отношения к делу! Разве не так?
– Верно, но Осгуд говорит, что именно подобные вещи могут повлиять на мнение присяжных. Если он потомок шотландских королей, сын графа… разве он может представлять собой опасность для общества? О подобных вещах не полагается говорить открыто, на них только намекают, но этого достаточно, чтобы жюри присяжных сделало свои выводы.
– Понятно.
Сама Сидни намекала Майклу на нечто подобное. Но если его родителей так и не найдут, намекать в суде будет просто не на что!
– Мистер Осгуд знает, что Майкл и… – Она запнулась, взглянув на Сэма, и задала вопрос по-другому: – Он знает, где был Майкл на прошлой неделе?
– М-м-м… не думаю. Разве что сам Майкл ему сказал. Но это маловероятно.
Сэм повис у нее на ногах, в его голубых глазах, опушенных светлыми ресницами, читалась мольба.
– Я хочу его навестить, Сид. Разве мне нельзя его увидеть? Сидни покачала головой.
– Но почему? Он ведь и мой друг тоже!
– Я знаю, родной.
– Я нарисовал для него картинку. Смотри.
– О, как красиво! Взгляни, Филип.
– Это все мы, видишь? Вот озеро, а вот это Майкл, вот я, вот тут ты, а это Флип.
– Мы играем в мяч? – неуверенно предположила Сидни.
– Да нет же, это Гектор! Ну послушай, Сид, я хочу сам ему подарить. Ты пойдешь его навестить, а мне почему нельзя? Я пойду с тобой. Я знаю, он обрадуется!
– Что? – повернулся к сестре Филип. – Ты собираешься к Майклу в тюрьму?
– Я должна пойти. Там не будет фотографов, – добавила Сидни, сразу предвосхищая возможные возражения.
– Тетя Эстелла знает?
– Пока еще нет.
– А мне почему нельзя? – продолжал канючить Сэм. – Почему ты не хочешь взять меня с собой?
– Потому что детям не место в тюрьме, вот почему. Сидни крепко обняла братишку, чтобы предотвратить дальнейшие споры.
– Прости, но об этом не может быть и речи. Я передам ему твой рисунок. Можешь написать ему письмо, если хочешь. И я скажу ему, как сильно ты по нему скучаешь.
– И когда же ты собираешься сбросить эту милую маленькую бомбочку на голову тетушке? – осведомился Филип.
Сидни закрыла глаза и поежилась, заранее опасаясь предстоящего объяснения. Однако оттягивать его не следовало, от этого стало бы только хуже.
– Сейчас, – устало вздохнула она, взглянув на часы. – Она, наверное, в саду.
– Правильно, – поддержал ее Сэм, – поговори с ней, пока она в саду. Ты ее застанешь в самом хорошем настроении.
– Добрый день, папа.
Сидни удивилась, застав отца в саду в середине дня. В этот час он обычно сидел, запершись в своем кабинете, с головой погрузившись в книги.
– У вас все в порядке?
– Да-да, конечно. Просто вышел сказать твоей тете, что ей звонили.
Он присел на ступенях террасы и снял пенсне, хлопая себя по карманам в поисках носового платка. Поиски не увенчались успехом, тогда профессор вытащил полу рубашки из-под пояса брюк и воспользовался ею, чтобы протереть линзы.
– Кто ей звонил?
– А? Да этот, как его… Ну тот… главный по части роз. Главный по части роз. Поди догадайся.
– Мистер Уилкерсон?
– Да, Уилкерсон. Просил передать, что он сдает дела.
Мистер Уилкерсон был председателем общества любителей роз, а тетя Эстелла – вице- председателем.
– Он увольняется, уходит на покой, не помню, как именно он выразился. По состоянию здоровья. Хочет передать Эсти бразды правления.
Профессор Винтер покачал головой и с недоумением посмотрел на Сидни. Его взгляд внезапно стал сосредоточенным.
– Она даже не пожелала подойти к телефону. Мечтала заполучить это место с тех пор, как я себя помню, а теперь не хочет даже подойти к телефону.
Он покачал головой и нацепил очки на нос. Взгляд за толстыми стеклами был растерянный и грустный.
