– Итак, по вашему мнению, обвиняемый не представлял угрозы для жизни мистера Кабрини или вообще для чьей бы то ни было жизни? Я вас правильно понял?
– Ваша честь, я протестую.
– Я поддерживаю протест. Вы своего уже добились, мистер Осгуд.
– Благодарю вас, ваша честь. Больше вопросов нет. Обвинение вызвало Филипа в качестве свидетеля.
– Состояние духа, – шепнул мистер Осгуд Майклу, пока Филипа приводили к присяге. – Вот о чем его будут спрашивать. Чтобы доказать умысел.
– Чей?
– Ваш.
Филип явно нервничал. Он неохотно и скупо отвечал на вопросы мистера Меррика. Он был «враждебно настроенным свидетелем», как объяснил мистер Осгуд, и Майкл убедился, что это именно так.
И еще мистер Осгуд успел объяснить ему, что такое «лжесвидетельство». За это тоже полагалась тюрьма. Майкл сидел на краешке стула, ожидая, что прокурор Меррик вот-вот задаст Филипу вопрос о первых пяти днях, прошедших после «инцидента». Он знал, что, если прокурор это сделает, Филип непременно солжет, чтобы оградить Сидни.
На этот случай у Майкла все было готово. Не успеет Филип раскрыть рот, как он встанет и скажет присяжным: «Я признаю себя виновным во всех преступлениях, и вам незачем продолжать этот суд. Я это сделал, я виноват».
К счастью, мистер Меррик так и не задал рокового вопроса.
– Итак, вы утверждаете, что в тот день в зоопарке мистер Макнейл был «расстроен»? В этом смысл ваших показаний?
– Да, – промямлил Филип.
– А в поезде по дороге домой он ничего не сказал? Вообще ничего? Ни слова до тех самых пор, пока не извинился, чтобы пойти в туалет? И после этого вы его больше не видели, пока его не арестовали?
– Составной вопрос, ваша честь, – запротестовал мистер Осгуд.
Но не успел судья вынести свое суждение, как Филип холодно ответил:
–Да, да и да.
– Благодарю вас…
– Но я тоже был расстроен. И Сэм тоже. Мы…
– Спасибо, больше вопросов нет.
– Свидетель ваш, – сказал судья Толмен.
– Чем вы были расстроены? – спросил мистер Осгуд.
Лицо Филипа изменилось, его гнев улетучился. Отвечая на вопрос, он посмотрел прямо на Майкла.
– Тем же, чем и он. Тем, что увидел животных, запертых в клетках. У Май… У мистера Макнейла есть такое свойство: когда познакомишься с ним поближе, через некоторое время начинаешь смотреть на вещи его глазами. И очень многое понимаешь. Через какое-то время то, что всегда принимал как должное, начинает казаться странным. Неправильным. А в данном случае чем-то просто варварским.
– Ваша честь, я протестую.
– Я позволю свидетелю ответить на этот вопрос. Продолжайте, мистер Винтер. Слегка смутившись, Филип опустил глаза.
– Я мог бы привести вам сотню примеров.
– Придерживайтесь инцидента в зоопарке, – мягко посоветовал мистер Осгуд.
– Хорошо. За свою жизнь я был в зоопарке… не знаю сколько раз. Не меньше дюжины. Но в тот день с. Майклом я впервые… хотя он ничего такого не сказал, мне впервые пришло в голову, что ловить диких животных и сажать их в клетки, чтобы мы могли на них поглазеть… что это не самое убедительное проявление нашего гуманизма. Наоборот, это можно назвать непростительной жестокостью.
– Ваша честь, я протестую и требую, чтобы это безответственное высказывание было вычеркнуто из протокола как не имеющее отношения к делу.
– Хорошо, поддерживаю. Присяжные не должны принимать во внимание этот последний ответ. У вас есть еще вопросы, советник?
– Нет, ваша честь, полагаю, этого достаточно. И мистер Осгуд с торжествующей улыбкой вернулся к столу.
Вест засвидетельствовал, что Майкл ему угрожал.
– «Я убью тебя», – вот что он сказал. Это были его подлинные слова.
Майкл отвернулся от остренькой беличьей мордочки Веста с рыжеватой бородкой и посмотрел на симпатичного присяжного во втором ряду. Поверил ли он Весту? Присяжный сидел, прижав палец к щеке, губы у него были поджаты, глаза встревожены.
Мистер Меррик сел, а мистер Осгуд встал.
– Что, по вашему мнению, мистер Вест, могло побудить мистера Макнейла отпустить столь страшную угрозу по вашему адресу?
– Ровным счетом ничего, сэр. Она возникла на пустом месте.
– «На пустом месте». Вы не сказали и не сделали ничего такого, что могло бы спровоцировать его на подобное высказывание?
– Я безусловно ничего подобного не делал.
– Понятно. Позвольте вас спросить, каковы были ваши отношения с дочерью профессора Винтера?
– Возражаю, – возмутился Меррик. – Представляет ли советник, куда нас может завести подобная линия защиты, ваша честь?
Судья Толмен сложил руки домиком и посмотрел поверх них на зал.
– Я как раз собирался задать тот же самый вопрос.
– Ваша честь, если вы сочтете нужным проявить терпение, я полагаю, что существенность и уместность данного вопроса очень скоро станут очевидными.
Судья на минуту задумался.
– Хорошо, я позволяю. Отвечайте на вопрос, мистер Вест.
Весту очень не хотелось отвечать. Он долго ерзал на стуле и хмурился, глядя в пол.
– Она была моим другом, – пробормотал он наконец. Мистер Осгуд подошел поближе.
– Она была вашим другом, – задумчиво повторил он. – А вы когда-нибудь предлагали миссис Дарроу вступить с вами в брак? – осведомился адвокат самым любезным тоном. – Прошу вас, ответьте на вопрос. Вы когда-нибудь просили Сидни Дарроу, дочь профессора, у которого вы служите ассистентом, стать вашей женой? Вест бросил на него взгляд, полный ненависти.
– Да.
– И ваше предложение было принято?
– Нет, – ответил он сквозь зубы.
– Благодарю вас. А теперь скажите мне, мистер Вест, имел ли место в вашей жизни случай, когда вы произнесли по адресу мистера Макнейла следующие слова: «Если ты тронешь меня хоть пальцем, я засажу тебя обратно в клетку»?
После долгой паузы Вест угрюмо ответил:
– Возможно.
– И что же могло вызвать с вашей стороны подобную реплику?
– Я не помню.
– Вы помните случай, когда во время разговора вы насильно задержали миссис Дарроу против ее воли, схватив ее за руку?
– Нет, такого никогда не было.
– А когда мистер Макнейл вмешался, вы ему пригрозили?
–Нет.
– Именно тогда он сказал, что убьет вас – если вы попытаетесь засадить его обратно в клетку?
– Я ничего подобного не помню.
– Нет? Мистер Филип Винтер был свидетелем данного инцидента. Может быть, нам следует снова вызвать его для дачи показаний?
