Впрочем, не уверен. Потому что премии в первую очередь ориентированы не на шедевры (шедевр редко удостаивается признания сразу), а на текущую литературную конъюнктуру. Они оперируют понятиями относительного, а не абсолютного. Кроме того, каждая премия имеет свой механизм присуждения, в который заложена большая или меньшая степень лотерейности. Скажем, степень лотерейности Беляевской премии довольно невелика. Это не значит, что Беляевская премия плоха или необъективна — просто у нее такой механизм. А вот у 'Странника' степень лотерейности весьма высокая, что, кстати, подтвердили присуждения этого года (например, по категории 'художник' — я чуть со стула не упал). Причем, как мне кажется, не менее высокая, нежели у премии 'Интерпресскон'. И в этом плане 'Гравилету' просто не повезло. Тем, что 'Гравилет' не попал в финальный список, я был расстроен нисколько не меньше, чем Вячеслав Михайлович. Быть может, даже больше — тем более, что Булычев (чей роман 'Река Хронос' я тоже оцениваю весьма высоко) приехать на 'Интерпресскон' не соизволил (подробнее об этом — в ответе на 11 вопрос), а Рыбаков — вот он, здесь, злой и расстроенный. И я очень рад, что Слава получил 'Бронзовую Улитку' и 'Интерпресскон'. Но это, опять-таки, не значит, что премия 'Странник' менее объективна, чем те, которых был удостоен 'Гравилет 'Цесаревич'. Потому что абсолютно объективных премий в природе не существует.
7. На мой взгляд, такая возможность совершенно реальна.
Во-первых потому, что ни механизм присуждения 'Странника', ни состав жюри не представляют из себя некую железобетонную глыбу, придавившую своей тяжестью нежные молодые ростки. И механизм будет дорабатываться, и состав жюри расширяться — причем в первую очередь за счет тех авторов, которых вы перечислили. Во всяком случае, именно эти фамилии назывались в кулуарах жюри — и не только до того, как начался известный конфликт, но и много после. Следовательно, не стоит придавать проблемам чисто технического плана (а именно они сейчас наиболее сложны, уж мне поверьте) статус идеологических или эстетических разногласий.
Во-вторых, нет вещи более изменчивой, нежели эстетические предпочтения. Да, на коне сегодня турбореализм — то есть то направление, которое олицетворяют собой Лазарчук и Столяров (а также, отчасти, Пелевин). Это верно. Но назовите мне другие вещи последних двух лет, которые, будучи построены на иных эстетических принципах, были бы не просто отдельными вещами в себе, а укладывались бы в некое новое, отчетливо сформировавшееся направление. Я, например, такое направление назвать не могу. Но не исключаю, что оно вскоре появится. И если оно предложит нам новый взгляд на окружающий мир, или новую оригинальную литературную технику, то, думаю, его поддержат не только читатели, но и жюри 'Странника'. Включая и Столярова с Лазарчуком.
И, наконец, в-последних. Все упомянутые вами авторы — люди талантливые. Единственное, с чем у них проблема — не успели вовремя попасть в издательскую струю. Или выпали из этой струи по не зависящим от них причинам. Проблема Публикации — это действительно Проблема. Однако нынешняя черная полоса, я уверен, пройдет; не может не пройти. А вот тогда преимущество будет у тех, кто не только талантлив, но и пишет, пишет, пишет, несмотря ни на что — пусть даже и в ящик стола. И в этом плане, как мне кажется, наиболее предпочтительные шансы у Тюрина, Иванова и Лукьяненко. Потому что они пишут. И пишут много. А вот Логинов, скажем, смастерив два года назад хороший роман (то, что он до сих пор не вышел — просто тотальное невезение, с давних пор преследующее Славу), с той поры, насколько мне известно, почти ничего не написал. Или Щеголев — взяв пример с Измайлова, он переключился на боевики. Дело тоже хорошее, но стоит ли тогда рассчитывать на премии по фантастике? Далее, что делает Штерн, я просто не в курсе. Зато в курсе, что делает Вершинин — большую политику на Малой Арнаутской. Лучше бы он делал малую прозу. Хоть на Большой Арнаутской, хоть на Дерибасовской. Поэтому какие тут к черту эстетические принципы…
8. И опять, господа, вы передергиваете карты. Кто сказал, что 'Странник' — самая престижная премия в российской фантастике? Столяров? Так ему просто хочется так считать. Точно так же, как Николаеву хочется считать (хотя по присущей ему скромности он этого ПУБЛИЧНО не говорит), что самые престижные премии — это 'Бронзовая Улитка' и 'Интерпресскон' — то есть те премии, которые придумал и которые организовывает он, Николаев. Причем 'Улитка', присуждаемая лично Борисом Натановичем, по своим результатам весьма близка к 'Страннику' — не означает ли это, что и она поддерживает вышеупомянутое литературное направление в его желании быть генеральным? Ах да, вы сошлетесь на 'Гравилет' Рыбакова. Да ни о чем этот пример не свидетельствует! 'Странник', в отличие от 'Улитки', присуждался пока один только раз. Вот когда он три-четыре года подряд будет присуждаться Столярову, Лазарчуку и другим очень похожим на них авторам (таковых я, кстати, не знаю), тогда и можно будет делать оргвыводы. А пока лучше обойтись без таких громких слов, как 'подавление свободы творчества'. КГБ столько лет не мог ее подавить, а Столяров со товарищи — раз-два и подавят? Право слово, на месте Андрея Михайловича я бы возгордился до небес.
(Написал все это и вдруг подумал, что шансы у Столярова и Лазарчука и на следующий год весьма высоки — у них вышло по роману в 'толстых' журналах, а что могут им противопоставить другие претенденты? Ох уж эта Проблема Публикации!).
9. Опять двадцать пять за рыбу деньги. Когда-то у меня было историческое образование. Правда, с упором на марксизм. И хотя ни от того, ни от другого в памяти почти ничего не осталось, кое-что я все же помню. Например, то, что не стоит делать далекоидущих выводов, опираясь на недостаточный набор фактов. Во-первых, повторюсь, премия вручалась один только раз. Во-вторых, я имел дело со всеми членами жюри и знаю, что голосовали они исходя не из каких-то чуждых или нечуждых им эстетических принципов, а из того, какая пятка зачесалась у них в этот момент — правая или левая. И из того, сколько рюмок коньяка было принято ими накануне. Я, естественно, утрирую, но, право слово, странно слышать, как из уважаемого Андрея Михайловича пытаются сотворить Сергея Владимировича Образцова, а из остальных уважаемых членов жюри — Образцово-Показательный Краснознаменный Кукольный Театр Для Детей и Взрослых Всея Руси.
10. Наконец-то вопрос по существу. Поясняю. Борису Натановичу Стругацкому бюллетени для голосования были выданы первому — на несколько дней раньше, чем другим членам жюри. Просто так уж получилось. И вот в эти-то несколько дней с подачи Булычева (весьма щепетильного в вопросах этики человека) и было принято решение, что произведения членов жюри в выдаваемых им бланках будут вычеркиваться секретарем — пусть даже это несколько ослабит тайну голосования. Так что остальным членам жюри бланки я выдавал уже почерканные. А Борису Натановичу я отзвонил (или спросил при личной встрече — уже не помню): как мы будем поступать с повестью Ярославцева? Он сказал, что поскольку его участия в этой вещи почти что не было — процентов пять или десять, то он считает себя вправе голосовать за нее на равных основаниях. Впрочем, он еще подумает. И я оставил этот вопрос на его усмотрение. Тем более, что случай этот не просто сложный — уникальный случай. Такое, увы, уже вряд ли когда-нибудь повторится.
11. Игорь Всеволодович не приехал потому, что ему, наверное, не очень-то хотелось на 'Интерпресскон'. Я звонил ему до последнего момента, даже билет на поезд ему заказал. Но он сослался на сложные семейные обстоятельства — и не приехал. Не спорю, семейные обстоятельства тоже имели место, однако причина все же, наверное, была в другом — и это самая моя существенная недоработка по линии 'Странника'. Так уж случилось, что Булычев оказался единственный, кому я не сумел доставить все необходимые тексты из номинационного списка. Предполагалось, что он получит тексты от Владимира Дмитриевича Михайлова, которому их в свою очередь организуют московские ребята (я слезно просил их об этом одолжении, ибо с текстами завал был полнейший, да к тому же ведь это еще и другой город). Однако что-то там не сложилось, и до Булычева тексты своевременно не дошли. По номинационному списку он проголосовал по телефону (тайну голосования обеспечивал Борис Натанович — он же и провел подсчеты по первому туру), при этом лакун в его бланках было действительно немало. Что же до финального голосования… 'Андрей, ну как я могу голосовать за произведения, которые я не читал?' сказал мне Игорь Всеволодович за два дня до 'Интерпресскона' — и был совершенно прав. Так что неприезд Булычева — вина моя и только моя. Но никаких других этических нюансов, подразумеваемых в формулировке вопроса, я думаю, не было.
12. Честно говоря, я не был стопроцентно уверен, что премию получит 'TF'. Как ни странно, серьезные шансы были у 'Текста', хотя это издательство успело насолить многим из членов жюри (в подробности вдаваться не имею права, да и не очень я в курсе). Кроме того, члены жюри в силу чисто
