— Весёлость — это от отчаяния, когда до конца понимаешь размеры своего бессилия.
— Поверь, тебе со мной будет хорошо. У меня получится. Я тебя заслоню от всего мира, отогрею в своих губах. Я умею быть мужчиной, когда рядом женщина. А ты настоящая женщина — непредсказуемая, одинокая, у тебя есть всё, только не хватает меня, чтобы замкнуться и родить неподдельное счастье. К тому же я приношу людям удачу, я талисман.
Марина подумала, что мужчины часто обещали быть её талисманами, и Владлен, и Иосиф Борисович, а вот Борис не обещал…
Иван чуть отодвинулся и попросил счёт, официант как-то подчёркнуто небрежно положил его на стол.
— Вы что, молодой человек? — сказал Иван, внимательно изучая счёт.
— А что?
— Вы, должно быть, ошиблись, проверьте счёт!
— Наверное, что-то с компьютером.
— Будьте любезны!
— Выяснять отношения с официантом в такой вечер! — Марина встала и вышла в туалет. Через пять минут вернулась. Иван сгребал в белую горку рассыпанную соль, складки около его губ глубоко залегли, кожа на руках была сухая и покрытая красными аллергическими пятнами. Марине совсем не хотелось скандалить, но, пересилив себя, она всё же смахнула соль со стола.
— Зачем ты? Это к ссоре? Где твоё лицо?
Марина умылась, её мокрые волосы неопрятно прилипли ко лбу. Она показалась ему до ужаса некрасивой.
— Оставила в туалете.
— Отлично. В своей слабости вы наиболее соблазнительны, женщину, чтобы любить, надо немного жалеть.
— А мужчину презирать.
Она фыркнула и вышла из ресторана, но, поскользнувшись на кафеле, чуть было не упала. Её лицо качнулось и едва не перелилось через край, став беззащитным, из глаз капнули слёзы. Иван подхватил Марину под руку.
— Прошу, — сказал он, открывая дверцу такси.
— Ты банален!
— Почему же?
— Мелочными становятся после свадьбы.
— Я совершенно иного мнения. Я должен показать свою рачительность, как будущий хозяин нашего дома.
— Поосторожней!
— А ты будешь хозяйкой моего сердца.
— Это значит самое бесправное существование, какое можно себе представить!
— Я люблю тебя и хочу быть с тобой честным — это самое важное между близкими людьми.
— Не надо говорить горбуну, что он горбатый. Сначала надо соблазнять женщину, дарить ей цветы и подарки и только потом становиться честным. А ты сразу вывалил себя — это, знаешь ли, малопривлекательно и глупо, я так могу и сбежать.
— Пошли угрозы?
— Человек не всегда нуждается в правде, иногда она приводит к беде!
— Если я тебя обидел, прости. — Иван протянул руку и поправил Маринин воротник.
— Если мужчина изменяет женщине, он должен сделать всё, чтобы она об этом узнала, — сказала она.
— Я не буду тебе изменять.
— Все так говорят, а на поверку выходит по-другому.
— Я не буду.
Марина улыбнулась, досадуя на себя, что затеяла этот разговор. Иван наклонился и прикоснулся к ней губами, они были мягкие и влажные, сглатывающие её вялое сопротивление, он крепко обнял её, она почувствовала изнанку его губ, и ей ничего не осталось, как подчиниться…
Через полчаса таки притормозило на углу дома, в котором находилось Маринино ателье, выйдя из машины, она ещё долго смотрела вслед удалявшемуся жёлтому пятну. Марина макнула взгляд в осеннее небо, вся пронизанная его благодушным настроением, двинулась к пешеходному переходу, её радость затопляла улицу, дома стояли обрызганные её смехом, и она плыла по морю людских дел и не тонула. Когда она вошла во двор, то заметила, что около дверей ателье маячит неприкаянный призрак. Владлен! Она хотела было протиснуться обратно в арку, но остановилась, он был сирого цвета, с опавшим настроением и не моргал — изгнанник из им же придуманного рая, сжираемый голодом и шарлатанством собственной судьбы. Владлен поднял глаза.
Марина погладила его по щеке, как ласкают бездомную собаку, жалостливо, но брезгливо, она почувствовала, как его передёрнуло от этого прикосновения.
— Зачем ты так?
— Я же ничего не обещала.
— Знаю, но в этом уже было обещание. Ты была рядом и не гнала. А сейчас гонишь.
— Я?
— Посмотри на себя, ты вся светишься от счастья. Ты влюбилась?
Марина промолчала.
— А я? Я так любил тебя!
— Так не бывает. Ты бы умер.
— Разве это жизнь?
— Владлен, я не могу пожертвовать собой, не будь мальчишкой!
— Мне нужна любовь, которая обрушивает, уничтожает, когда ты весь горишь и не сгораешь!
— Ты меня пугаешь! — Марина в нетерпении сделала шаг по направлению к ателье.
— Почему ты меня не любишь?
— Да потому, что не люблю! Понимаешь?! — вдруг крикнула она.
— Я хочу быть твоим мужем! — тоже крикнул он.
— Будешь, но для другой, а мы на это не имеем право. Между нами всё раз и навсегда кончилось.
— Встретила?
— Да.
— Это непреодолимо?
— Нет.
Она смотрела на него выжидательно, в голубом цвете её глаз притаился страх. Владлен протянул руку, Марина отстранилась.
— Я даже готова продать своё ателье.
— О чём ты?
— Я могу вернуть деньги прямо сейчас. Я их ещё не успела отвезти в банк.
— Такой безответственной можешь быть только ты! Деньги мне не нужны. Погуляй со мной?
— Не могу, мне надо работать.
— Погуляй, и я больше тебя не побеспокою.
Они долго бродили по московским улицам, и город звал их тоскою. Всё как будто выцвело и побледнело. Людей не было, и только их фигуры с ветром разбитыми волосами, с бесшумными волосами были похожи на двух вечных странников. Внутреннее беспокойство, крошащееся мозаикой незнакомых лиц, быстротечных событий, заставляло их идти всё дальше и дальше. Ветер вымывал их мысли, песок засыпал пустотой глаза, всё было затянуто блеклым светом, и хотелось найти в природе хоть что-то яркое, дарящее надежду.
И вдруг выглянуло солнце, застучали барабаны, затрубили трубы, всё стало затопленным золотом без примеси серого. В плохую погоду время течёт медленнее, завязая во влажности, а тут секунды заскакали
