стране, о твоих ребяческих поступках. Тогда всюду стали бросать твои портреты на землю, попирать их ногами и уродовать твое лицо. Затем лонгобарды и сарматы и прочие смежные народы, жившие на севере, напали на бедный Декаполь, заняли самую митрополию — Равенну, изгнали твоих правителей и поставили своих. Так же хотят они поступить и с принадлежащими нам царскими чертогами и с Римом; потому что ты не можешь вступиться за нас. И все это последствия твоего неблагоразумия и твоей глупости. Ты стращаешь нас и говоришь: «пошлю в Рим войско и истреблю икону святого Петра, а тамошнего архиерея Григория постараюсь привести связанным, как это сделал Констант с Мартином». Но ты должен знать и вполне понимать то, что архиереи, бывшие в Риме, водворили мир между Востоком и Западом и стали оплотом этого мира. Бывшие до тебя императоры завоевывали этот мир в поте лица. Если ты станешь нагло нападать на нас и грозить нам; то ведь нам нет надобности вступать с тобой в сражение. Римский архиерей удалится за двадцать четыре стадии в страну Кампанийскую; и поди, гонись за ветрами. Бывший до нас архиереем Мартин постоянно ратовал о мире; а зараженный неправым учением о Святой Троице единомышленник тогдашних еретических архиереев, Сергия и Павла и Пирра, злодей Констант послал воинов, схватил его, насильно притащил в Византию и после многих истязаний сослал в ссылку. Много зла причинил он также и иноку Максиму и ученику его Анастасию и сослал их в ссылку. Сам Констант, сославший их, был убит и умер в своем заблуждении. Незевксий, бывший тогда в его свите, узнал достоверно от епископов сицилийских, что он еретик, и убил его в храме; и он умер в своей ереси. А что Мартин — муж блаженный, об этом свидетельствует Херсон, куда он был сослан, а также и Босфор и весь север и жители севера, приходящие ко гробу его и получающие исцеление. Удостой, Господи, и нас идти путем Мартина. Впрочем, ради пользы многих мы хотим жить, и долго жить; потому что взоры всего Запада обращены на наше смирение. Может быть, мы и не стоим этого; но народы Запада большую надежду возлагают на нас и на того, чье изображение грозишь ты уничтожить, то есть на святого Петра, которого все западные царства почитают как бы земным Богом. Если ты дерзнешь сделать такую попытку; то Запад вполне готов отмстить тебе и за тех восточных людей, которым ты нанес оскорбления. Но именем Господа умоляем тебя: оставь свои детские затеи. Ты знаешь, что твоя сила не может быть грозой всему Риму; ты можешь грозить только разве самому городу, по причине прилежащего к нему моря, открытого для кораблей; потому что, как мы и выше сказали, если папа удалится из Рима на двадцать четыре стадии, то нисколько не будет бояться твоих угроз. Одно только сокрушает нас — это то, что в то время, как люди жестокие и дикие делаются кроткими, ты из кроткого сделался жестоким и неукротимым. Весь Запад приносит плоды веры святому и верховному апостолу. Если ты пошлешь воинов для уничтожения изображения святого Петра; то, смотра, предупреждаем тебя, неповинны мы будем в той крови, которую прольют они, а обрушится это на твою шею и на твою голову. Недавно из внутреннего Запада [ [125]], от Септета [ [126]], возжаждавшего, по милости Божией, зреть наше лице, мы получили приглашение отправиться к нему и преподать ему святое крещение. Чтобы не дать ответа за свое нерадение и леность, мы готовимся уже в путь. Бог же да вложит в сердце твое страх Свой и да обратит тебя от тех заблуждений, какие ты внес в мир, к истине; и да получим мы, как можно скорее, от тебя послание, в котором сообщилось бы нам известие о твоем обращении. Бог же, снисшедший с небес и вошедший во утробу Святыя Девы Богородицы ради спасения людей, да поселится в сердце твоем, да изгонит из него увлекающих тебя в соблазны и да дарует мир всем христианским Церквам во веки веков. Аминь.
Деяния Вселенских Соборов. Т. IV. Казань, 1908. С. 320–327.
Второе послание святого отца нашего Григория, папы римского, к императору Льву исаврянину о святых иконах
Богохранимый император и во Христе брат! Грамату твою, отправленную с легатом Руфином, мы получили; и самая жизнь моя стала мне в тягость; так как ты не изменил своего убеждения, но остаешься при тех же заблуждениях, не помышляя ни о том, яже Христова суть, ни о том, чтобы быть последователем и учеником святых и славных чудотворцев наших, отцев и учителей. Не стану указывать на других учителей; указываю только на учителей твоего города и твоей страны. Есть ли учители более мудрые, чем Григорий чудотворец, Григорий Нисский, Григорий Богослов, Василий Каппадокийский, Иоанн Златоуст? Не стану писать о тысячах подобных им святых и богоносных отцев наших и учителей. Но ты последовал не им, а своему упорству и обитающим в тебе страстям; и в то же время пишешь: «я император и священник». Да, императоры, бывшие прежде тебя, доказали это и словом и делом: они созидали церкви и заботились об них: ревнуя о православной вере, они вместе с архиереями исследовали и отстаивали истину; таковы: Константин Великий, Феодосий Великий, Валентиниан Великий, Константин, отец Юстиниана, бывший на Шестом Соборе. Эти императоры царствовали благочестиво: они вместе с архиереями, единодушно и единомысленно с ними собирали соборы, исследовали истину догматов, устрояли и украшали святые церкви. Вот — священники и императоры! они доказали это самым делом. Ты же с тех пор, как получил власть, не вполне стал соблюдать определения отцев, но найдя святые церкви украшенными и преиспещренными золотыми, обшитыми бахромою, одеждами, лишил их этих украшений и опустошил. Что такое сами по себе храмы наши? Разве не рукотворения, не камни, не дерево, не тростие, не брение и не известь? Но они украшены были живописными и наглядными изображениями совершенных святыми мужами чудес, изображениями Господних страданий, изображениями святой преславной Божией Матери и святых апостолов. Для этих живописных и наглядных изображений люди не щадят своего имущества; держа на своих руках недавно крещенных детей, мужчины и женщины пальцем указывают им, а также и юношам и новообращенным язычникам на эти наглядные изображения и таким образом назидают их и возносят умы и сердца в горняя, к Богу. А ты, приказав покорному народу оставить все это, стал занимать его пустяками, вздором, свирелями, погремушками, гитарами и лирами, а вместо благословений и славословий стал завлекать его баснями. Пусть наследие твое будет общим с наследием пустословов. Послушай, император, смирения нашего и оставь свои затеи! последуй святой Церкви, как ты ее нашел и получил! Догматы — дело не царей, но архиереев, так как мы имеем ум Христов. Иное дело — понимание церковных постановлений и иное — разумение в мирских делах. Воинственный, грубый и жесткий ум, каким ты обладаешь, приложим к делам управления мирского, но не приложим к делам управления церковного. Я пишу тебе о том, какое различие между дворцом и храмом, между императорами и архиереями. Пойми же это, опомнись и не будь упрям. Если кто–нибудь лишит тебя царских одежд, порфиры, диадемы, багряницы и царских прав, так выйдет то, что на тебя будут смотреть как на человека заброшенного, безобразного и ничтожного. В такое именно положение ты поставил церкви. С тобою этого пока не случилось, а святые церкви ты лишил украшений и обезобразил. Как архиерей не имеет права втираться во дворец и похищать царские почести, так и император не имеет права втираться в церкви и избирать клириков; не говорю уже о том, что он не имеет права не только освящать вещество для Святых Таин и совершать их, но и принимать их без священника. Каждый из нас да пребывает в том звании, в неже зван Богом. Видишь, император, различие между архиереями и императорами? Если кто–либо оскорбит тебя, император, ты конфискуешь его дом и обираешь все его имущество, оставляя ему одну душу, а наконец, и его самого или вешаешь, или обезглавливаешь, или ссылаешь в ссылку и разлучаешь с детьми, со всеми родственниками и друзьями. Не так поступают архиереи. Когда согрешит кто–либо и сознается во грехе своем, то вместо вешания или обезглавливания, они налагают на голову его Евангелие и Крест, заключают его в уединенное место, например, в хранилище церковного имущества, заставляют нести разные обязанности при церкви и при оглашенных, налагают на его чрево пост, на глаза бодрствование, а на уста славословие. После должного вразумления и продолжительного поста предлагают ему честное Тело Господне и святую Кровь Господню и, сделав его сосудом избранным и безгрешным, возвращают ко Господу чистым и непорочным. Видишь, император, различие между Церковию и государством? Благочестно и о Христе жившие императоры не оказывали непослушания архиереям церквей и не оскорбляли их. Ты же, император, преступив и извратив этот обычай, осудив себя самого собственноручным писанием и признанием того, что отвергающий определения отцев проклят, — так ты, осудив сам себя и отогнав от себя Духа Святаго, досаждаешь нам своей материальной воинской силой и тирански мучишь нас. Так как у нас нет ни оружия, ни панцирей, ни земного телесного воинства, то мы взываем к военачальнику всего творения Христу, седящему на небесах
