узнал из сказания некоторых благочестивых старцев. Во время готфов была некоторая благородная и весьма набожная женщина, которая часто ходила в церковь сих Мучеников. В один день, когда она по обычаю приходила помолиться, при выходе она видит двух монахов, стоящих в страннической одежде; она подумала, что это странники и велела подать им какую–либо милостыню. Но прежде, нежели раздатчик ее приблизился к ним для подания милостыни, они очутились близ нее и сказали: «Теперь ты нас посещаешь, а мы отыщем тебя в день судный и доставим тебе, что можем». Сказав это, они стали невидимы. Устрашенная, она возвратилась на молитву и излила ее в обильнейших слезах. И после этого она соделалась тем усерднее к молитве, чем увереннее была в обетовании. Но если, по слову Павла, есть же вера уповаемых извещение, вещей обличение невидимых (Евр.11:1), то мы уже отнюдь не скажем, что вы веруете в Жизнь Будущую; потому что сами те, которые в ней живут, видимо являются взорам человеческим. Ибо что может быть видимо, то приличнее называется знанием, нежели верой. Итак, Господь хотел, чтобы мы Будущую Жизнь более знали, нежели веровали в нее, показывая нам даже видимо тех, которых невидимо принимает к Себе на жительство.
9. Итак, возлюбленнейшая братия, их–то соделайте ходатаями в деле вашего испытания, которое будете иметь перед нелицеприятным Судией; их–то употребите в защитники в день такого страха Его. Известно, что если бы завтрашний день какое–либо ваше дело предполагалось к решению у какого–либо великого Судии, то весь сегодняшний день проведен был бы в размышлении, ваше братство искало бы покровителя, умоляло бы его, чтобы он был для вас защитником перед таким Судией. — Вот грядет Праведный Судия, Иисус; страх обымает от толикого сопутствия Ему Ангелов и Архангелов. На этом пришествии решается наше дело, и однако же мы не отыскиваем покровителей, которые были бы тогда нашими защитниками. У нас есть защитники — Святые Мученики; они желают, чтобы их просили и, так сказать, ищут, чтобы их искали. Поэтому их–то просите быть помощниками в вашей молитве, в них–то приобретайте защитников в вашей виновности, потому что и Сам Тот, Кто судит, дабы не наказывать грешников, желает быть умоляемым. Поэтому–то Он, и так задолго, угрожает гневом, однако же милосердо ожидает. Но Его милосердие должно оживлять нас так, чтобы отнюдь не делать нас небрежными. Наши грехи должны возмущать нас так, чтобы душа не впадала в отчаяние; потому что, хотя мы решаясь на покаяние, боимся, но боясь надеемся, что мы скоро получим Вечное Царство через Того, Кто живет и царствует со Отцом в единении Святого Духа, Бог, через все веки веков. Аминь.
Беседа XXXIII, говоренная к народу в храме Св. Климента в 24 день сентября. Чтение Св. Евангелия: Лк.7:36–50
Во время оно, моляше же (Иисуса) Его некий от фарисей, дабы ял с ним: и вшед в дом фарисеов, возлеже. И се жена во граде, яже бе грешница, и уведевши, яко возлежит во храмине фарисеове, принесши алавастр мира: и ставши при ногу Его созади, плачущися, начат умывати нозе Его слезами, и власы главы своея отираше, и облобызаше нозе Его, и мазаше миром. Видев же фарисей воззвавый Его, рече в себе, глаголя: сей аще бы был Пророк, ведел бы, кто и какова жена прикасается Ему: яко грешница есть. И отвещав Иисус рече к нему: Симоне, имам ти нечто рещи. Он же рече: Учителю, рцы. Иисус же рече: два должника беста заимодавцу некоему: един бе должен пятиюсот динарий, другий же пятиюдесять. Не имущема же има воздати, обема отда. Который убо ею, рцы, паче возлюбит его; отвещав же Симон рече: мню, яко емуже вящше отда. Он же рече ему: право судил еси. И обращься к жене, Симонови рече: видиши ли сию жену; внидох в дом твой, воды на нозе Мои не дал еси: сия же слезами облия Ми нозе и власы главы своея отре. Лобзания Ми не дал еси: сия же, отнелиже внидох, не преста облобызающи Ми нозе. Маслом главы Моея не помазал еси: сия же миром помаза Ми нозе. Егоже ради, глаголю ти, отпущаются греси ея мнози, яко возлюби много: а емуже мало оставляется, менше любит.
1. Размышляя о покаянии Марии, я считаю более приличным плакать, нежели говорить что–либо. Ибо чьего сердца, хотя бы оно было каменное, не размягчат эти слезы сей грешницы до подражания в покаянии? Ибо она обсудила то, что сделала, и не хотела останавливаться на том, что делала. Она вступила в средину гостей, вступила без дозволения, среди пиршества пролила слезы. Научитесь, какою скорбью терзается та, которая плачет и среди пиршества не краснеет. Это, мы думаем, была та самая Мария, которую Лука называет грешницей, Иоанн — Марией, из которой, по свидетельству Марка, изгнано было семь бесов. И что означается через семь бесов, если не все пороки? Поскольку семью днями ограничивается все время, то справедливо седмеричным числом изображается всеобщность. Итак, семь бесов имела Мария, которая была наполнена всеми пороками. Но вот она, усмотрев пятна своей гнусности, прибежала к Источнику милосердия умыться, не стыдясь гостей, там же бывших. Поскольку она чрезвычайно стыдилась самой себя внутри, то и не думала, чтобы можно было стыдиться чего–либо отвне. Итак, братие, что мы удивляемся Марии, пришедшей к приемлющему Господу? Говорю: приемлющему, но не влекущему ли? Скажу лучше: влекущему и приемлющему, именно потому, что внутренне привлек ее Тот, Кто отвне принял с кротостью. Но следя за чтением Св. Евангелия, рассмотрим самый порядок, в каком приступила ищущая врачевания.
2. Принесши алавастр мира: и ставши при ногу Его созади, плачущися, начат умывати нозе Его слезами, и власы главы своея отираше, и облобызаше нозе Его, и мазаше миром. Известно, братие, что женщина, доселе занятая непозволительными деяниями, употребляла миро для себя, для пахучести плоти ее. Итак, что гнусно употребляла она для себя, то со славой уже приносила Богу. Очами она желала земного, но уже омочила их слезами, сокрушаясь от раскаяния. Волосы употребляла она для благообразия лица, но теми же самыми волосами она уже отирала слезы. Устами произносила она гордостное, но целуя ноги Господа, она прилепляла их к стопам своего Искупителя. Итак, сколько она имела в себе утех, столько нашла за себя приношений. Число преступлений превратила в число добродетелей так, чтобы в покаянии все служило Богу, что в преступлении презирало Бога.
3. Но несмотря на это, фарисей презирает и укоряет не только пришедшую грешную женщину, но и приемлющего ее Господа, думая сам в себе: Сей аще бы был Пророк, ведел бы, кто и какова жена прикасается Ему: яко грешница есть. Вот фарисей, поистине гордый сам в себе и ложно правдивый, укоряет больную за болезнь, Врача — за пособие, будучи сам и болен раной гордости, и не сознавая того. Но Врач находился среди двух больных: но один больной в болезни сохранил здравый смысл, а другой в телесной болезни потерял даже здравый смысл. Потому что та (женщина) плакала о том, что соделала, а фарисей, надутый мнимой праведностью, увеличивал силу своей болезни. Итак, в болезни даже и смысл потерял тот, кто не сознавал того, что он болен. Но между тем мы готовы плакать, взирая на некоторых мужей нашего сана, которые, имея обязанность священническую, если что–либо по внешности или просто, быть может, сделают справедливое, тотчас презирают подчиненных и пренебрегают всех грешников, состоящих в народе; не хотят сострадать им, исповедующим свою греховность, и как бы, по обычаю фарисея, презирают прикосновение жены–грешницы. Подлинно, если бы эта женщина приступила к ногам фарисея, то именно отступила бы от него, пинаемая ногами. Ибо он думал, будто оскверняется чужим грехом. Но поскольку он не имел истинной праведности, то стал больным от чужой раны. Поэтому всегда необходимо нам, смотря на каждого грешника в его несчастии, сожалеть прежде о самих себе, потому что, быть может, или мы пали в подобные (грехи), или можем пасть, если не пали. И хотя суд учительства всегда должен преследовать пороки, однако же тщательно должно различать, что мы должны быть строги к порокам и сострадательны к природе. Ибо, если должен быть отвергаем грешник, то должен быть питаем ближний. Но когда сам он уже сокрушает то, что соделал, то этот ближний наш уже не грешник, потому что, направляя против себя Правосудие Божие, он наказывает в себе и то, что порицается Правосудием Божиим.
4. Но послушаем, какой мыслью побеждается этот гордый и высокомерный (фарисей). Ему предлагается притча о двух должниках, из которых один должен менее, а другой — более; и когда тому и другому должнику прощены долги, то спрашивается, кто из них более будет любить заимодавца? — На этот вопрос он тотчас отвечает: мню, яко ему же вящше отда. В этом событии надобно заметить то, что фарисей, поражаемый своей же мыслью, похож на сумасшедшего, несущего веревку, которой должен быть связан. Ему перечисляются добрые дела грешницы, перечисляются и недобрые (дела
