— Ты кого обмануть хочешь? Станилу обмануть? Меня? Людей обмануть? — Радим уже понял, что ему не вырваться из крепких рук противника, который был старше его, крупнее и опытнее, но дергался от ярости, царапая лоб о жесткие черные глазки коры. — Ты, мерзавец, что ты натворил! Где она теперь?
— Она теперь далеко, — проникновенно пояснил Велем, склоняясь к его уху. — Она уже, может, к Киеву подъезжает. Ее теперь не достать.
— Вот ты что задумал! Ты ее подменил! Ах я, раззява! Ее Белотур увез, змей лютый! Вы меня обманули! Эту дрянь под покрывалом вывели, а ту спрятали! Нет бы мне догадаться посмотреть! Ну, держись теперь! Станила скоро здесь будет! Он тебе устроит! Да он с тебя шкуру спустит и на дуб повесит! Он тебя самого, как барана, разделает и с костями сожрет! А что ты со мной сделал! Если не он, я сам тебя на куски порву!
— Ты что, дурак? — сердито спросила Краса. Она обошла березу и встала так, чтобы лицо Радима было перед ней. Теперь она смотрела на него с негодованием и даже уперла руки в бока. — Глупый совсем, хоть и княжий сын? Да?
— Что за… — начал Радим, непонимающе глядя на нее.
— Ты дурак, да? — уточнила Краса, будто ждала, что он немедленно с ней согласится. — Чего орешь- то? Сам себе беды желаешь?
— Да вы жизнь мою погубили, гады ползучие!
— Мы еще ничего не погубили, а вот ты сам себя душишь, будто жмара! [35] Подумай своей головой. — Пользуясь беспомощным состоянием неприятеля, Краса выразительно постучала кулачком по его затылку, как по дереву. — Дивляна далеко, ее уже не догнать и не вернуть. Если князь Станила об этом узнает, он с чем останется?
— С хреном на блюде! — подсказал ухмыляющийся Велем.
— Вот именно. А если он об этом узнает, он тебе-то твою Ольгицу отдаст?
— Ничего он не отдаст! Он сам на ней женится! А я вас на куски порву, только руку пусти, сволочь!
— А если он Огнедеву здесь найдет, то зачем ему Ольгица? Тебе она и достанется.
— Он обещал, — угрюмо подтвердил Радим. Его ярость перегорела, он осознал, что Огнедеву не вернуть, и ему все стало безразлично.
Почувствовав это, Велем отпустил его руку, и Радим повернулся, разминая запястье, на котором отпечатались глубокие следы от двух Велемовых перстней.
— Говоришь, он сюда приедет? — уточнил Велем.
— Не знаю. — Радим не поднимал глаз от досады и стыда. — Но что-то я не думаю, чтобы он там, на Днепре, сидел до Корочуна, пока тут все соберутся.
— Как приедет — требуй, чтобы он тебе Ольгицу отдал прямо сейчас. Ты свое дело сделал, Огнедеву увезти не дал. Он-то ее в лицо не видел никогда, дурья твоя голова! И из его людей никто не видел. Если ты не скажешь — он и не узнает.
— Вот я и спрашиваю: не дурак ли ты, что хочешь своими руками свое счастье загубить, — подхватила Краса.
Радим молчал. Его душил гнев на подлых обманщиков, хотелось их наказать, но он понимал, что этим загубит и свои последние надежды на брак с Ольгицей. Если Станила узнает, что Огнедева все-таки ускользнула от него, то Ольгицу он не выпустит из рук… и тем более не отдаст тому, кого посчитает виноватым в бегстве Дивляны. Эти двое злыдней правы. Молчание — единственное, что может его спасти.
— А если он узнает? — Радим наконец поднял угрюмый взгляд, и было видно, что он уже почти смирился.
— А как ему узнать? — Велем пожал плечами. — В лицо ее знаем только ты и я. Ну, дружина еще, но моя не выдаст, а о своей сам позаботься. Кого спросит — то и скажут: рыжая коса, глаза голубые. Так что, если ты сам дело не погубишь, все взойдет.
— Ну, родич дорогой… зять любезный… змей лютый… — Радим вспомнил о Белотуре, который пообещал, но не уступил ему настоящую Огнедеву. — Вот я бы тебе подсунул жену… мы-то тебе по чести невесту отдали… А ты нам вон какую дрянь подложил…
— Успокойся, ты свою деву получишь, — утешил его Велем. — А о Станиле чего тебе беспокоиться? Он сам — не человек, а дивий мужик какой-то, что харей, что норовом, Да Краса для него слишком хороша! — Он обнял девушку за плечи. — Жалко отдавать. Но ты помни: проболтаешься — сам с пустыми руками к отцу поедешь.
— Да идите вы все к лешему!
Махнув рукой — дескать, знать вас не желаю! — Радим пошел прочь. Велем и Краса провожали глазами его синюю верхницу, отделанную по голядскому обычаю бронзовыми свитенями, пока та не скрылась среди ветвей. Потом Краса подняла глаза к лицу Велема.
— Так что же будет, когда… Станила приедет? — тихо спросила она.
— А кабы знать! — Велем вздохнул с досадой. — Если не проболтается… этот…
— Не проболтается. И Станила поверит, что я — это она. А дальше?
— Ну… — Велем сам не знал и старался не думать. Сестру он спас от Станилы, и этого ему пока хватало, но, вообще-то, уже пришло время подумать и о себе. — Может, уйдем как-нибудь…
— Не уйдем. Этот лембо[36] теперь с нас глаз не спустит, чтобы мы не сбежали. Он ведь знает, что нам надо бежать, пока… не проведал никто…
— Так и выходи за него. За Станилу. — По мнению Велема, это был единственный выход. — Он, конечно, с лица не этот… не Усень распрекрасный, но все-таки князь. Жених, не банная затычка! К лицу привыкнуть можно. А будешь княгиней смолян и кривичей днепровских. Все лучше, чем на том займище. И даже лучше, чем в Вал-городе было. Когда бы там дождалась, чтобы к тебе князь свататься приехал?
Краса молча смотрела на него. Велем понимал, о чем она молчит.
— Ну, а я-то куда тебя дену? — он в досаде хлопнул себя по бедрам. — У меня жена дома молодая, я чуть не со свадьбы уехал. Женился — будто на льду обломился! — буркнул он, вспоминая свою молниеносную женитьбу, из которой еще неизвестно что выйдет. — Она не потерпит, если я девку привезу, и будет у нас война что ни день. А сойдешь здесь за Дивляну — и себе и мне поможешь.
— Ладно. — Помолчав, Краса отвела глаза и вздохнула. — Я тебе помогу… Я все для тебя сделаю. Даже… Ты меня от смерти спас… И…
Велем махнул рукой, властным движением призывая ее молчать. Все понятно, что это за «и…», но говорить об этом — только душу травить. Остролада Вышеславна не из тех, кто даже в старости позволит мужу завести других жен, помоложе, чего уж говорить о том, чтобы в первый год после свадьбы!
И все же не зря судьба привела Красу и Велема на берег Днепра в один и тот же час и позволила ему подарить ей новую жизнь как раз тогда, когда она уже простилась с невыносимой прежней. Для него она была на все согласна. Но пока Станила за ней не пришел… Краса снова обвила руками его шею и прильнула к губам с пылом истинной русалки, дождавшейся своего земного избранника на берегу. Однако и нее словно сбросил пелену с глаз, заставлявшую смотреть на Красу как на «новую сестру», и его потянуло к ней, о чем он сейчас давал ей понять, Жадно поглаживая по спине и по бедрам, словно пытаясь через Две рубахи ощутить тепло и нежность стройного тела. Не отрываясь от его губ, Краса опустила руки и развязала плетеный поясок, уронила на траву, открывая мужчине доступ к себе.
С березы сорвался желтый лист и, трепеща, скользнул по воздуху, будто солнечный луч…
Глава 12
Пир в святилище продолжался три дня. А потом к Числомерь-горе прибыл еще один гость — тот, кого ждали и не ждали и кого Велем про себя считал змеем ползучим, явившимся, чтобы сожрать его ненаглядное солнце. На отмели было тесно от лодий, занявших всю береговую полосу до излучины. В святилище пожаловал молодой князь смолян и днепровских кривичей Станислав Велебранович. Как положено в эту пору, он привез богатые дары Рожаницам и их служительницам — запасы зерна от нового
