– Если бы я знал, что возникнут такие сомнения, то не стал бы жечь свои старые башмаки, а принес сюда! – насмешливо ответил Вигмар. – На них оставались следы чужой крови. У мертвецов ее не бывает.
Рагна-Гейда отвернулась, пряча усмешку: она живо представила, как Модвид, Логмунд, Атли и другие изумленно разглядывают старые башмаки Вигмара. Кое-кто в гриднице засмеялся тоже, радуясь, что заносчивый Модвид получил по носу, простодушный Ярнир заржал не хуже жеребца. А Гейр вспомнил того фьялля, которому почти отрубил руку. Тот так и умер на берегу, истек кровью, и огромное черное пятно с лежащим на нем телом до сих пор стояло перед глазами. Нет, мертвецом тот человек стал только к концу битвы. Раньше он был живым. Был…
– Да и тебе дорого обошлась та схватка! – крикнул Скъельд, средний сын Кольбьерна. Он смотрел на Вигмара и вроде бы широко улыбался, но оскал его белых зубов выглядел недобрым, и глаза оставались холодны. Братья Стролинги не любили Вигмара. – Где же твое знаменитое хвостатое копье? Если на вас снова нападут мертвецы или фьялли, чем же ты будешь защищаться? А фьялльские мечи, как видно, не очень-то остры, если вы так легко победили целое войско!
Вигмар напрягся – утратой оружия гордиться нечего и смехом здесь не отделаешься. Но не зря он считал залогом своей удачи умение быстро собираться и с силами, и с мыслями. Помедлив лишь несколько мгновений, он ответил, глядя в глаза Скъельду:
По гриднице пробежал ропот, челюсти задвигались медленнее, руки с зажатыми костями и хлебом опустились. Скъельд перестал улыбаться, изменился в лице, так что кожа на скулах натянулась и глаза стали злыми.
– О ком ты говоришь, Вигмар сын Хроара? – подчеркнуто четко осведомился он. – Уж не думаешь ли ты, что в этом доме у кого-то трепетное сердце кобылы?
– Почему ты так решил, Скъельд сын Кольбьерна? – вежливо ответил Вигмар. Увидев, что стрела достигла цели, он сразу повеселел. Его желтые глаза смеялись, и Скъельд отлично это видел. – Неужели у тебя есть причины думать, что кто-то сочтет твое сердце… излишне трепетным?
– Чем точить языки друг о друга, лучше подумайте, что все это значит! – подал голос Хальм. Кузнец приходился двоюродным братом самому Кольбьерну. Длинные золотистые волосы его не вились мелкими волнами, как у всех Стролингов, а висели прямо, как солома. Из-за бороды, делавшей вытянутое лицо еще длиннее, Хальма иногда звали Ланг-Хевид – Длинная Голова. – Мне что-то не верится, что это были мертвецы. На фьяллей больше похоже. Мне сдается, я знаю того человека с золотой пряжкой на животе, который кричал с корабля. Это Модольв Золотая Пряжка, ярл* и родич Торбранда Тролля. Я встречался с ним в Эльвенэсе и Аскефьорде. Модольв не ходит по морям разбойничать, это мирный человек. И если уж он взялся отбирать корабли у мореходов, значит, дело серьезное. И без самого Торбранда конунга не обошлось.
Гридница невнятно забормотала. Хальма все уважали за ум и проницательность, а шутить он не умел. Раз сказал, что дело серьезное, значит, так оно и есть. А нападение фьяллей на людей с Квиттингского Севера касалось здесь всех. Ведь у любого может возникнуть надобность съездить на торг Ветрового мыса.
– И потеря копья – очень серьезная потеря! – неумело изображая озабоченность, сказал Атли. Знатный хельд обиделся, что про него забыли и слушают какого-то Лисицу-С-Границы, которому даже одеться на пир толком не во что. – С чем же ты будешь воевать, Вигмар? Даже когда я остался один против всей дружины уладов и скрывался в лесу, я сберег свой меч!
Атли Моховой Плащ горделиво поднял голову: прозвище ему принес давний случай, когда в походе на уладов он был разбит тамошним вождем-ригом и вынужден прятаться в лесу подо мхом. Он гордился этим случаем, как примером своей удачи и находчивости, а Вигмара так и подмывало спросить: да как же ты, троллячий хвост, умудрился потерять и погубить всех своих людей? И как у тебя после этого хватило бесстыдства вернуться домой?
– Да, с тех пор у тебя плащи получше! – ответил Вигмар, который не уважал Атли, а значит, был равнодушен к его попыткам обидеть. «Больше-то у тебя не бывает случаев проявить свою доблесть!» – хотел он сказать, но Атли, как видно, не понял.
– Это что! – воскликнул со своего места Модвид Весло. – Когда я встречался с фьяллями в море, их было пять кораблей против моего одного! И все равно мы вступили в бой! Так что тридцать человек на войско – это еще не самое удивительное. Да и сколько его было, того войска? Вы же в темноте не считали!
При этом Модвид бросил взгляд туда же, куда и Атли перед этим – к женскому столу, на йомфру Рагну- Гейду. А она молчала, переводя смеющийся взгляд с одного героя на другого, и тихо забавлялась. Ну, чем не бой коней?[9]
Вигмар тоже посмотрел на нее и вдруг разозлился. Эти герои, значит, будут хвастаться перед ней своими подвигами, а он будет вроде как точило для мечей их доблести! Суши весла! Глядя на Рагну-Гейду, Вигмар прищурился, словно хотел коснуться ее взгляда острием своего, и произнес:
Тут уже переменились в лице все: и Стролинги, и Атли, и Модвид, и родичи обоих героев. Кольбьерн нахмурился, оперся ладонями о стол, напрягся, как будто готовясь встать.
– Чем разбирать подвиги того или другого, вы бы лучше подумали, что теперь делать вам всем! – среди общего гула сказала фру Арнхильд, жена Кольбьерна. Она приходилась матерью Рагне-Гейде, Гейру, Скъельду и отсутствующему Эггбранду, а кроме того, славилась умом и колдовской мудростью. – Ведь мы потеряли корабль и товар, – продолжала хозяйка. – И если мы ничего не сделаем, то этот обильный пир будет последним на несколько лет. У нас нет ни хлеба, ни железа, чтобы его выменять. Я уж не говорю про мед, хороший лен и прочее, без чего можно кое-как прожить. А вот без хлеба будет плохо. Этой зимой нам всем придется жевать мох – и свободным, и рабам! Мы потеряли много, и Хроар потерял третью часть от нашего. Так что кончайте перебирать ваши подвиги, дробители злата,[10] и подумайте, что делать.
Сначала ей никто не ответил. Потом подал голос Вигмар.
– Если бы я был хозяином этой земли, я бы недолго думал, где мне взять золота, – сказал он. – Ведь это у вас стоит поблизости курган Гаммаль-Хьерта. А Старый Олень забрал с собой в Хель все, что имел. Его курган наполовину состоит из золота и только наполовину из земли. Или это лживые саги?*
– По-твоему, взять его будет легко? – закричал Ярнир и от возбуждения даже вскочил с места. Гаммаль-Хьерт, оборотень с оленьей головой, еще в Века Асов побежденный Старым Стролем, был любимым предметом увлекательных разговоров у зимнего очага по всей округе. – По-твоему, Старый Олень только и ждет, как бы отдать нам свое золото?
Гридница разом зашумела: об этом у всякого нашлось что сказать.
– Я вовсе не говорю, что это будет сделать легко! – повысив голос, ответил Вигмар. Ему стало весело: неплохую задачу он задал этим Стролингам! – Но от легкого дела и чести немного. Довольно золоту лежать в земле, где от него никому нет никакого прока! К тому же храбрее Стролингов нет людей по всему Квиттингскому Северу, не так ли? Твои братья, Ярнир, снова доказали это той самой ночью. Когда все боялись, что на нас нападут мертвецы, Гейр и Книв сами вызвались посидеть на страже. Мы с ними даже побились об заклад…
– Да, и где же наш заклад? – закричал Книв с дальнего конца стола. Опозорившись во время битвы, он теперь вел себя тихо, мечтая исправиться, но такого случая не мог пропустить. – Ты должен отдать нам амулет! Ты обещал! Мы же отсидели стражу!
Вигмар повернул голову, нашел парня глазами и немного помолчал. Книв вдруг устыдился и ощутил желание залезть под стол. Сейчас ка-ак скажет… что трусу и сыну рабыни место в свинарнике, а не в гриднице среди доблестных мужей… Так что помалкивай, Книв-Из-Под-Хвороста.
Гейр тоже заерзал на месте, даже бросил тревожный взгляд Рагне-Гейде, как будто сестра могла каким-то чудесным способом помешать Вигмару ответить.
–
