Боргмунда Верзилы, так что Гейр привел к хевдингу целую дружину из почти сорока мужчин, способных носить оружие. И уж теперь молодой вождь не упустил случая посчитаться хоть с кем-то из врагов! Оружие убитых, лошади и кое-что из награбленного раудами добра подтверждало правдивость рассказа. Впрочем, Хегстейн Однорукий в ней не сомневался.
– Я хорошо знал твоего брата!– с одобрением сказал он и положил руку на плечо Гейру.– Теперь я вижу, что у твоего отца есть и другие сыновья.
«Сын,– мысленно поправил Гейр.– Один. Остальные – были». Все последние дни он старался почаще повторять это самому себе, чтобы привыкнуть и к своему горю, и к обязанности мести, которая теперь лежала на нем одном.
– Тогда ты позволишь, чтобы все люди, которых я собрал, остались под моим началом?– хмуро спросил он.
– Да кто же их у тебя отнимет?– Хегстейн приподнял брови.– Уж не я, однорукий обрубок! Если они признают тебя своим вождем, значит, так оно и есть.
Гейр хмуро кивнул. Многие прибивались к ним с охотой, надеясь, что род Стролингов растерял не всю свою удачу. Зато как-то вечером их не пустили ночевать в одну усадьбу. Хозяин кричал, что лучше сам подожжет свой дом, чем впустит людей, которые разграбили курган Старого Оленя и лишили силы весь Квиттингский Север. И Гейра не оставляли мучительные размышления: неужели это действительно так?
– Но, по правде сказать, у меня были еще кое-какие замыслы на твой счет,– сказал Хегстейн чуть погодя.– Я не знаю, как там дела у моего брата, но боюсь, что своими силами нам не справиться. Этих раудов и правда так много?
Гейр пожал плечами:
– Я ведь не видел всех. Но нам хватило.
– Пока мы не соберемся все вместе, нас будет мало. В любом месте – мало,– заметил Хегстейн.– А пока мы собираемся, неплохо бы попросить помощи у кого-нибудь другого.
– У кого?– удивленно спросил Гейр. Признаться, он почти забыл, что у Квиттинга есть и другие земли, кроме севера.
– Я думаю обратиться к западному побережью,– разъяснил Хегстейн.– Фрейвид хевдинг – не самый любезный человек на свете, но зато дельный и надежный. Раз уж нужно было собирать войско, то он его собрал. Это так же верно, как то, что Середина Зимы придет в свой срок, что бы тут ни натворили люди. Я думаю, он одолжит нам тысячу-другую мечей. Он достаточно умен, чтобы понять: защищать свою землю надо издалека. Чем лучше он поможет нам, тем меньше рауды и фьялли будут топтать западное побережье.
– Да, это верно… – немного растерянно согласился Гейр.
Это рассуждение скорее удивило его, чем обрадовало. Он так замкнулся на собственных бедах, что привык считать фьяллей и раудов своими личными врагами, всех, сколько есть. И ему показалось даже странным то, что какие-то чужие люди с далекого западного побережья захотят принять участие в этой войне.
– И я как раз подыскиваю надежного человека, который мог бы доехать до Фрейвида хевдинга и рассказать ему все это,– продолжал Хегстейн.– И самым подходящим мне кажешься именно ты.
– Я?– изумленно и отчасти возмущенно воскликнул Гейр. Нет уж! Еще раз отослать его подальше от врагов никому не удастся!
– Посуди сам – а кого еще я могу послать?– Хегстейн отвел в сторону свою единственную руку, как делают, когда хотят развести руками.– Все наши люди ушли с Ингстейном, и только Один знает, остался ли в живых хоть кто-нибудь. А тех, кто толчется сейчас возле нашего порога и просит то хлеба, то оружия, я совсем не знаю и не могу доверить им такое важное дело.
– Но и меня ты знаешь не слишком-то хорошо!– пробормотал Гейр. Ему не хотелось спорить со старшим братом хевдинга, уважаемым человеком, потерявшим руку в битве, но соглашаться не хотелось еще больше. И Гейр был полон решимости стоять на своем до конца.
– Я много лет знал твоего брата!– не отступал Хегстейн.– А ты уже доказал, что ничуть его не хуже! Сам подумай – кого еще мне послать? Не самому же ехать – из меня плохой ездок и совсем никакой воин.
– Можно найти кого-нибудь другого!– Гейр тоже не сдавался.– Сейчас наберется немало охотников уехать подальше от раудов!
– А такие, кто хочет уехать от раудов, для этого дела не годятся!– горестно отрезал Хегстейн. Гейр мельком глянул ему в глаза и пожалел своего собеседника: Хегстейн выглядел гораздо старше своих сорока пяти лет. Трудно жить с сознанием, что отвечаешь за целую четверть страны, а у тебя на все только одна рука.
Пообещав зайти еще вечером, Гейр отправился к своим. Домочадцы Стролингов уже успели вырыть поблизости просторную землянку, покрыть ее привезенной из дома парусиной и сложить на полу очаги. Женщины уже хлопотали над горшками с едой. У всех был усталый, но успокоенный вид: люди надеялись, что двигаться дальше им не придется. Не допустит же хевдинг, чтобы враги подступили к самой его усадьбе!
Когда фру Арнхильд узнала, для какого дела Хегстейн задержал у себя Гейра, она сперва помолчала, а потом встрепенулась и схватила сына за руку.
– Ты поедешь!– порывисто воскликнула она, и Гейр удивился: он редко видел мать в таком волнении. Ее глаза заблестели, на строгом и замкнутом лице отразилось такое оживление, словно она наконец-то проснулась от тяжелого сна.– Ты поедешь! И немедленно!
– Я не поеду!– Гейр упрямо тряхнул светлыми кудряшками. За последние дни он научился спорить даже с матерью, поскольку не она, а он водил дружину в победоносную битву.– Место воина – в битвах, а не в гостях у чужого хевдинга!
– Ты поедешь!– повторила фру Арнхильд, привыкшая, что чуть раньше или чуть позже, но все делается по ее слову.– Я прекрасно знаю, что ты очень хочешь отомстить за родичей и погибнуть со славой, но это еще успеется! Сначала надо подумать о долге перед родом!
– Я только об этом и думаю!– огрызнулся Гейр.– Разве…
– Я знаю, что ты думаешь о погибших!– перебила его мать, и ее глаза сверкнули острым, режущим холодом, заменявшим ей слезы.– А кто подумает о живых? Кто подумает о нас? Обо мне, о Халльдоре? О ребенке, которого она носит?
– А что я для вас сделаю?– угрюмо спросил Гейр.
– Все! Или ты думаешь, что здесь мы нашли свою Валхаллу и до скончания веков нас каждый вечер будет ждать жареный кабан? Или ты думаешь, что сюда рауды уже не придут?
– Вот я и хочу, чтобы они не приходили сюда,– возразил Гейр, но уже не так решительно. Он знал, что его мать не бросает слов на ветер.
– Я гадала,– коротко ответила фру Арнхильд.– И рунный жезл сказал мне: здесь нам оставаться недолго. Нас еще ждет длинная дорога. А что касается мести…
Гейр вскинул глаза и впился в лицо матери жадным взглядом.
– То найдутся и другие мстители,– закончила она.– Наш род не кончается на тебе. От Стролингов осталось еще трое… или даже четверо. Огонь четвертого то разгорается, то затухает. Как видно, норны не решили, тянуть ли дальше нить его жизни или оборвать. Но трое живы! Они где-то далеко, но их путь лежит в битвы. Они отомстят за тех, кто уже никогда не вернется.
Гейр смотрел на мать со смесью ужаса, священного восторга и недоверия, как если бы с ним внезапно заговорил деревянный Один в святилище. От услышанного стало разом и легко, и тяжело: он уже привык, что груз ответственности и мести лежит на нем одном, а теперь вдруг подставилось еще три крепких плеча, и к этому следовало заново привыкнуть. И больше всего Гейра занимал вопрос: трое – это считая будущего ребенка Халльдоры или нет?
– А тебе остается позаботиться о пристанище для всех нас!– спокойно закончила Арнхильд, уверенная, что теперь-то сын не станет спорить.– Ты поедешь к Фрейвиду Огниво, а по пути завернешь к Вальгауту Кукушке. Он живет на побережье, почти на самой границе между Севером и западным побережьем. Ты остановишься у него. Он расскажет тебе, как ехать дальше, даст провожатых. Ты попросишь его принять нас, когда мы сумеем добраться. И он тебе не откажет.
– Почему – не откажет?– осторожно уточнил Гейр.
