могло устоять даже его расположение к Хеймиру. – Ты этого хотел! – В памяти Дага жив был пожар Волчьих Столбов и сомнения в честности Хеймира, которые тогда так мучили его. – Помнишь тот вечер! Ведь ты посоветовал нашему конунгу поискать виновных в поджоге на Квиттинге. Вот он и поискал. И нашел. Ты советовал ему крепить свою власть, а Фрейвид был его соперником. Вот он и укрепил!
– Если дураку дают умный совет, а он понимает его по-дурацки, разве советчик виноват? – изо всех сил сдерживая раздражение, ответил Хеймир, но Хельга видела, что его красивое лицо омрачилось и стало почти злым. – Ты не понял, Даг. И Стюрмир конунг не понял, что гораздо хуже. Я призывал его избавиться от другого конунга, чтобы все квитты шли только за ним. Я не призывал его убивать тех, кто ведет квиттов в нужную сторону. За Фрейвидом шел весь западный берег. Убив его, Стюрмир как бы замахнулся на каждого квитта с западного берега, а люди этого не любят. Двух конунгов быть не должно, но хотя бы один должен быть. Умный и понимающий, когда время гордости, а когда – смирения.
– Подождем тинга, – сказал Хельги хёвдинг, когда Хеймир, с досадой выговорив все это, замолчал. – Пусть люди решают.
Сопоставив рассказы Дага с собственными наблюдениями, Хельги хёвдинг сделал один мудрый вывод. Он понял, что в Эльвенэсе тоже два конунга, притом уже много лет. И в этом нет никакой беды. Важно не число, а согласие.
Следующие пять дней прошли в ожидании тинга. Поле Тинга постепенно оживало, люди из более-менее близких окрестностей подъезжали, землянки покрывались крышами, из входных отверстий потянулись дымы. В усадьбе теперь толпился народ, жители восточного берега на все лады обсуждали удивительные и пугающие новости. Находилось много желающих поглазеть на сына конунга слэттов, и Хеймир со всеми обходился приветливо, не важничал, но во всем его облике было столько достоинства, что даже невежды и болтуны при нем вели себя тихо и почтительно.
– Вот это да! – услышала от кого-то Хельга чуть ли не в первый же день после появления Хеймира в Тингвале. – Вот, сразу видно, что сын конунга! Не то что был наш Вильмунд!
С ней самой Хеймир обходился неизменно приветливо, мягко, дружески, даже ласково, но Хельга по- прежнему дичилась его, как и в первый день. Почему-то при нем она чувствовала себя маленькой глупенькой девочкой и одновременно боялась, что он разгадает ее. Но и сама она хотела разгадать его, и ее тянуло к нему, так что, будучи в девичьей или в кухне, когда он сидел в гриднице, она испытывала сильное беспокойство, точно опаздывала куда-то. И вскоре, собрав шитье, она шла в гридницу и сидела там возле Дага, внимательно прислушиваясь к каждому звуку голоса Хеймира и страшно боясь, что он поймает ее взгляд.
В последний вечер перед назначенным тингом, когда все поле тинга уже дышало сотней дымов из покрытых землянок и в усадьбе Тингваль было не протолкнуться от почетных гостей, Хеймир сын Хильмира негромко сказал Хельги хёвдингу, что хотел бы поговорить с ним наедине. Хозяин дома немедленно поднялся, сделал знак челяди подать ему огня и повел знатного гостя в спальный чулан, пустовавший со времени смерти его жены. В набитой людьми усадьбе только в таком чулане и можно было поговорить без свидетелей. Факел перед ними несла Хельга. Она ловила каждый случай побыть возле Хеймира, но не смела даже сказать, как благодарна ему за спасение Дага из горящей усадьбы.
В покойчике Хельги хёвдинг взял у нее факел и, кивнув в благодарность, отпустил. Хеймир проводил девушку взглядом из-под полуопущенных век. Хозяин вставил факел в железное кольцо на косяке, закрыл дверь и знаком пригласил гостя сесть на лежанку. Сейчас тут никто не жил, но у фру Мальгерд даже в самом дальнем уголке нельзя было сыскать ни пылинки.
– Я хотел бы поговорить с тобой, хёвдинг, без чужих ушей, потому что дело, о котором пойдет речь, слишком важно и слишком тонко, чтобы обсуждать его при… при храбрых, но не очень дальновидных людях. Как говорил Один, у малых волн мудрости мало, – начал Хеймир, и Хельги хёвдинг почувствовал тревогу. – Меня не меньше вас обеспокоили вести с Острого мыса. Ты понимаешь, что слэтты ведут обширную торговлю и нам небезразлично положение дел на Квиттинге. Ты сам имеешь железные копи, и почти все твои соседи их тоже имеют. Ты знаешь, сколько железа покупают у вас торговые люди Слэттенланда. Даже я сейчас мог бы на прощание купить марок на десять, чтобы не гонять большой корабль понапрасну. Так вот, нам очень хотелось бы сохранить эту торговлю. А для успешной торговли нужен мир. Короче, мне очень хотелось бы, чтобы хозяином Квиттингского Востока остался ты, а не кто-нибудь из ярлов Торбранда конунга.
– Мне бы тоже этого хотелось, – скромно заметил Хельги хёвдинг.
Пока сын Хильмира конунга не сказал ничего такого, чего Хельги не знал бы и сам, и он с тревогой ожидал, к чему поведут все эти подходы. С тревогой, потому что умиротворяющих речей сейчас ждать не приходилось.
– Так вот, – сказал Хеймир и помолчал. Он верил в сдержанность и ум Хельги хёвдинга, но все же он собирался произнести опасные слова. – Еще когда твой сын Даг уплывал из Эльвенэса, я сказал ему: Стюрмиру конунгу осталось в жизни немного удачи. Он передавал тебе?
Хельги кивнул, подтвердив и без того твердую уверенность Хеймира. Такой сын, как Даг, наверняка рассказывает такому отцу, как Хельги, решительно все, что только стоит внимания.
– Я не ясновидящий, но на этот раз я оказался прав, – продолжал Хеймир. – По крайней мере, я не считал большой удачей то, что мне пришлось ранить одного из моих людей, Рагневальда Наковальню. Об этом твой сын тебе, несомненно, тоже рассказывал. Я считал это большой неудачей и сделал все, чтобы примириться с ним. Сейчас моя сестра Альвборг отдана ему в жены и мой отец верит ему, как самому себе. А Стюрмир конунг поступил совсем наоборот. Вместо того чтобы отдать все силы примирению со своим хёвдингом, он убил его и лишил себя очень сильной поддержки. Теперь его надежды выиграть войну не стоят соленой селедки. Даже если ты будешь помогать ему. Разве тебе хочется погибнуть вместе с ним?
– Я не могу отказать ему в поддержке, – просто ответил Хельги, не изображая возмущения, которого не испытывал. Обо всем этом он думал и сам.
– А я и не предлагаю тебе отказать ему в поддержке, – почти весело сказал Хеймир, довольный спокойствием ответа. Хельги хёвдинг, как видно, гораздо умнее своего конунга, и сам он верно определил меру откровенности, которой достоин его собеседник. – Ты просто собрал тинг. А завтра ты просто расскажешь… Нет, пусть Брендольв сын Гудмода расскажет всем, как конунг сам оттолкнул от себя все западное побережье. А ты только спросишь: хочет ли Квиттингской Восток идти в этот поход? Ни один конунг Морского Пути не может принудить людей идти в поход, который им не нравится. И если люди скажут нет, ты должен будешь выполнить их волю. Только и всего. А потом ты скажешь тингу, что восточный берег будет защищен от фьяллей не только собственными мечами. Если вы не пойдете за Стюрмиром, войско слэттов будет прислано для вашей защиты. Я дам клятву тингу. А чтобы ты и твои люди были спокойны, мы можем договориться… Как бы тебе понравилось, если бы я посватался к твоей дочери?
Хельги хёвдинг в изумлении поднял глаза к лицу своего собеседника. Ему казалось, что он услышал какие-то другие слова, потому что эти никак не могли быть произнесены.
– Посватался бы… к моей дочери? – повторил он. – К Хельге?
– У тебя ведь одна дочь? – уточнил Хеймир.
– Конечно, – сам себя не слыша, подтвердил Хельги. – Посвататься… для себя?
– Конечно! – повторил Хеймир и улыбнулся его изумлению. – Ты ведь не думал, что я женат?
Хельги хёвдинг неопределенно мотнул головой: он вообще об этом не думал. Маленькая Хельга была в его мыслях так далека от гордого и могущественного Хеймира сына Хильмира, что ему никогда не пришло бы в голову вообразить их парой, даже если бы… – Но ведь она обручена! – вспомнил Хельги. – Брендольв сын Гудмода…
– Я помню! – Хеймир слегка взмахнул рукой, точно этот пустяк не стоил внимания. – Пусть тебя это не беспокоит. С ее женихом я разберусь сам, и твоей чести это не причинит никакого ущерба.
Хельги хёвдингу не слишком понравилось слово «разберусь»: казалось, что Хеймир считает Брендольва мелкой рыбкой, на которую не стоит оглядываться.
– А… – начал он, не слишком зная, что собирается сказать.
– Неужели я так похож на кровожадного великана? – мягко перебил угадавший его мысли Хеймир. – Неужели ты думаешь, что я проведу твою дочь мимо трупа? Конечно, все в твоей воле. Но подумай: у моего отца нет других наследников, и через какое-то время твоя дочь станет кюной Слэттенланда. А на
