астронавтов к совместному полет на космическом корабле «Союз». Применяется там и новая вычислительная техника ЭВМ «М-220». Самый подготовленный специалист по работе с этой ЭВМ у нас это Костя Лункин. Поэтому его и забирают на усиление группы ЭВМ. На наших машинах остаются Щербаков с Челяповым. Учитывая, что Челяпов большую часть времени проводит на общественной работе или выполняет персональные задания Жегунова, то Коле Щербакову не позавидуешь.
Сейчас все ищут выход из положения путем какой-то реорганизации в работе групп – слияния, переводы, перенацеливание специалистов на новые задачи. Но все это не уменьшает, а увеличивает нагрузку на специалистов.
Даже Серкин, пользуясь моментом, хочет уйти в группу Барышникова на бортовые системы управления. Тогда я останусь один.
25 ДЕКАБРЯ.
НА ОРБИТЕ. Американские астронавты Карр и Поуг осуществили второй выход в открытое космическое пространство. Время выхода 7 часов 1 минута вместо запланированных 3 часов и 30 минут. Задержка произошла из-за неисправности в фильтре рентгеновского спектрографа. Но она показала и возможности американцев по работе в открытом космосе.
НА ОРБИТЕ. У Климука с Лебедевым только к концу полета начала появляться настоящая слаженность в работе. Разобрались, кто что делает, у кого какие сеанс связи. Почти не мешают друг другу. Возможно это из-за накопившейся усталости, потере определенного азарта в работе.
Космонавты активно готовятся к посадке.
26 ДЕКАБРЯ.
Космонавты Климук и Лебедев успешно приземлились, завершив программу своего 8-ми дневного полета.
Обоим космонавтам присвоено звание Героя Советского Союза и звание Летчик-космонавт СССР.
29 ДЕКАБРЯ.
В своем отчете на заседании Госкомиссии, Климук отметил, что привыкание к невесомости проходило очень тяжело. Появилась тяжесть в голове, тошнота. При прекращении движений, нахождении в фиксируемом положении, эти явления уменьшались. Хотелось летать, закрыв глаза, замерев и ни о чем не думать. Работать приходилось через силу. Эти явления напоминают элементы дискомфорта при ускорениях Кариолиса на вестибулярных тренировках. Даже в иллюминаторы смотреть не хотелось.
К концу первого дня усталость была настолько сильной, что даже спать решил уйти на полчаса раньше графика.
Утром почувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Хорошо позавтракал. И сразу появилась тошнота и рвота содержимым завтрака. Но самочувствие улучшилось, хотя даже разговаривать особенно не хотелось. Вместе с Лебедевым выполняли только необходимую работу. Хотелось спать.
Только к концу третьего дня состояние стало стабилизироваться.
К концу полета появилась усталость, что приводило к ошибкам при выполнении ручной ориентации корабля. Мы вынуждены были четче проверять действия друг друга при выполнении важных динамических операций.
Лебедев сообщил, что у него привыкание к невесомости проходило нормально. Даже без особых приливов крови к голове. Этим он объяснил и свою активность в работе. И тут же стал выдавать свои рекомендации по целесообразности изменения многих программ, что, по его мнению, повысит эффективность…
В общем. Астрономы довольны работой экипажа по их программе. А остальное просто подтвердило опыт предыдущих коротких полетов на космических кораблях. Разве что появились некоторые нюансы взаимоотношений в экипаже, на которые следовало бы обратить внимание при формировании экипажей для долговременных экспедиций.
НА ОРБИТЕ. Третий экипаж станции «Скайлб» продолжает свою работу. Осуществлен третий выход в открытый космос, который выполняли Карр и Гибсон. По словам астронавтов, их полуторамесячное пребывание в космосе привело к значительному изменению их взглядов на самих себя и на все человечество. Они по другому оценивают возможность существования жизни в различных уголках Вселенной.
1974 ГОД
4 ЯНВАРЯ.
Как я и предполагал, с утра начались проверки. Подошел Рышков и говорит.
– Надо быть в пультовой. Начинаем проверки.
По сути дела же работали Самородов с Лучко и вычислительный комплекс (Щербаков).
Лучко не давал Самородову и рта раскрыть, и тот ушел на борт. Что-то у них шло не так. Начали искать, прозванивать цепи. А потом оказалось, что неправильно выбрали режим.
– Ничего страшного. – Заявил Лучко. – Три часа попрактиковались.
Начались новые проверки. Снова не получается. Лучко вызвал по связи Щербакова.
– Вычислительный комплекс, у вас что-то не в порядке. Щербакв пришел с Лункиным, который пока не убыл к новому месту службы, и разгорелся спор.
Толе Лучко доказали, что он не прав. Эта неисправность проявляется уже месяц и именно Толя должен был потребовать у промышленности необходимую доработку системы.
Пришел Рышков, успокоил спорщиков, и они разошлись. Рышков повернулся ко мне.
– Чем занимаетесь?
– Изучаю бортовую инструкцию по пультам.
– Сначала нужно навести порядок в пультовой. Вот смотрите неотбортованные кабели.
– Это системные кабели и специалисты специально их отбортвали, чтобы завтра продолжить поиск неисправности. Закончат работу и отбортуют.
– Завтра будет завтра. А сегодня наведите порядок с кабелями в пультовой.
– Есть. – Я уже понял, что в таких ситуациях спорить бесполезно.
9 ЯНВАРЯ.
Сегодня был обычный и утомительный день» крутежки» на тренажере.
Сначала проверяли бортовые системы управления. Еле управились. То не те исходные данные зададут, то забудут что-нибудь включить. Потом все наладилось и пошло в штатном режиме.
Не успели закончиться проверки, пришла Сарычева с Коробковым устранять, ранее выявленные, замечания.
Валера пошел что-то перепаивать на стойку коммутации, и я пошел с ним, так как не понял сути его задания. Оказалось, что два замечания, которые Сарычева хотела устранить, уже устранены две недели назад. Тем же Коробковым. Но Сарычевой тогда не было. Сейчас Коробков просто хочет быть исполнителем, не залезать в логику того, что ему говорят. Видимо поругался с кем-то.
С третьим замечанием возились долго. С пульта инструктора нужный сигнал проходит, а с пульта космонавта нет. В конце концов, выяснили, что Моржин в очередной раз делал свою блокировку на одной из линеек пульта космонавта и параллельно заблокировал и эту линейку. Развязали.
11 ЯНВАРЯ.
Выяснилось, что на американскую программу из нашего отдела нужно откомандировать еще трех человек. Жегунов думает. Интересно, какое решение он примет? Можно отдать молодых ребят, чтобы было с кем обеспечивать тренировки по алмазовской программе. А можно отдать Федотова, меня и еще кого- нибудь, чтобы жить спокойно. Те более, что Володя Самородов стал с ним работать согласованно. Даже согласился с тем, что первый бюллетень о передовике соцсоревнования надо написать о Челяпове. Хотя лучшим в соцсоревновании сам Жегунов до этого называл Щербакова.
Текст бюллетеня я написал. Лучко оформил бюллетень как художник и его вывесили в большом зале на всеобщее ознакомление.
Но не это событие заставило меня встревожиться. Женя Серкин сказал мне сегодня.
– Брось ты из себя правдолюбца корчить. Ты один правду любишь, что ли?
– Не один. Но получается так, что все высказываются до определенного предела, затем молчок. И именно этим пользуется начальство.
– Не надо. Если ты будешь кричать свою правду на каждом углу, то быстро обкакаешься. Что мы и
