поднята орбита станции, и экипаж попрощался с «Прогрессм-13».
Обстановка в экипаже, по мнению медиков, спокойно-напряженная, но еще не устоявшаяся.
НА ЗЕМЛЕ. Экипажи с французами вышли на финишную прямую. Весь месяц они напряженно работали с научной аппаратурой для французских экспериментов на учебно-тренировочном макете станции. Заключительные комплексные тренировки для них сделали более сложными, чем обычно. Два дня экипаж сдавал экзамен на транспортном корабле по всем режимам. И два дня специалисты проверяли готовность экипажа к проведению научных экспериментов на УТМ.
Экипаж Джанибекова сдавал экзамен на транспортном корабле вторым. Следовательно, он первый кандидат на полет. Окончательное решение примет Госкомиссия.
14 ИЮНЯ.
НА ЗЕМЛЕ. А вернее на воде. Завершена тренировка по экстренному покиданию возвращаемого аппарата на воду с экипажами Васютина и Попова в Феодосии. Комментарии участников тренировки сдержаны.
По установившимся правилам эти тренировки нужно было проводить еще в прошлом году. Но женщины прибыли в Центр подготовки только в конце года и сразу бросать их в холодное Черное море сочли нецелесообразным. К тому же, экипажи в то время все еще не были сформированы окончательно. Сейчас приходится наверстывать упущенное.
20 ИЮНЯ – 3 ИЮЛЯ.
НА ЗЕМЛЕ. Экипаж Джанибекова окончательно определен основным для экспедиции посещения. Они на космодроме отрабатывают программу подготовки к старту. Джанибеков усиленно использует тренажер стыковки, созданный на космодроме. Усиленно отрабатывает действия по различным аварийным ситуациям. Так всегда делают перед испытательным полетом летчики-испытатели. Больше отработаешь на земле, легче будет в полете.
Кретьен тоже в хорошем настроении. Во всем поддерживает командира.
Выведение на орбиту космического корабля «Союз-Т6» с экипажем Джанибеков – Иванченков – Кретьен состоялось точно в назначенное время – «20 часов 38 минут московского времени 24 июня 1982 года. Без проблем.
НА ОРБИТЕ. На следующий день вечером должна была состояться стыковка со станцией в штатном автоматическом режиме. И все шло нормально до дистанции 900 метров до станции.
За полтора километра до станции корабль развернулся срезом сопла маршевого двигателя в сторону станции. Включившись, двигатель начал гасить скорость сближения со станцией.
В это время экипаж не видел ни в оптический визир, ни по телевизионному экрану станцию. Так уж устроен корабль. Если двигатель работает на торможение при подходе к станции, значить экипаж сморит в другую сторону.
Но вот скорость погашена до расчетных 4 метров в секунду. Корабль вновь разворачивается на 180 градусов, и на экране дисплея появляется изображение станции. Дальность 900 метров. И в этот момент на экране появляется информация о том, что вращение корабля идет с нерасчетными скоростями. Автоматика перешла на второй комплект датчиков угловых скоростей (ДУС) , но это не изменило ситуацию. Автоматика вообще отключилась, исчерпав свои возможности, и предоставила все остальные решения экипажу.
Между тем, корабль продолжал с большой скоростью идти прямо на станцию, продолжая неконтролируемо вращаться. Изображение станции уже уходило из поля зрения экрана дисплея. Этого нельзя было допустить. Если потерять из виду станцию, то потом, в процессе ее поиска, можно было и столкнуться с ней, учитывая отказ приборов измерения и поиска. В лучшем случае можно было пролететь мимо станции, не задев ее.
Кроме того. Не погасив скорость вращения, и не сориентировав корабль, нельзя было давать импульс двигателю на торможение скорости сближения. В зависимости от ориентации корабля, импульс мог оказаться и импульсом на ускорение скорости сближения.
Джнибеков принял решение мгновенно.
– Давай! – скомандовал он бортинженеру.
– Даю, – еще короче был ответ. Рука бортинженера, будто сама, выдала привычные команды на переход в ручное управление движением. Дальше они действовали почти интуитивно, и разговаривали только отрывистыми репликами выдаваемых команд.
Корабль вращался, а по ДУСам он должен был находиться в покое. Подключили двигатель ориентации к ручке управления, минуя ДУС, и провели тест тангажного контура напрямую. Затем, использовали угловую скорость вращения для построения ориентации корабля. Вращение удалось остановить во – время. Снова подключили ДУСы.
У Джанибекова очень хорошо развито чувство пространственной ориентации. Проводя срочные динамические операции, он мысленно все время представлял, где находится станция и как управлять кораблем, чтобы кратчайшим путем и в кратчайшее время снова нацелиться приборами видения на нее. Он развернул корабль и загнал станцию в визир. Она появилась на экране дисплея. Дальность была 200 метров
Жан-Лу уж без команды, молча выполнил то, что требовалось от него – включил широкоугольный объектив телекамеры внешнего обзора. Он прекрасно понимал всю сложность и опасность сложившейся ситуации. Но как же трудно было сдерживать себя летчику в данной ситуации.
Стало ясно, что корабль падает в станцию, но погасить скорость сближения до допустимой величины на таком расстоянии не удастся. Джанибеков выдал боковой импульс, и корабль проскочил станцию на расстоянии около 80 метров, затормозился и завис на некоторое время.
Ситуация была очень похожа на первую стыковку Юрия Малышева. Только тогда автоматика отказала на 200-метрах и условия отказа были несколько иные.
Станция находилась по отношению к кораблю под большим углом, но занимала весь центр визира, и дальнейшая работа была привычной и отработанной на тренировках. Облет станции назад. Зависание на ста метрах, как учили и требовали бортовые инструкции. Получение у Земли разрешения на стыковку. И вот уже.
– Есть касание!
Связи с Березовым и Лебедевым в это время не было, так как они забыли подключить тангенту связи. Но это и к лучшему. Разговоры могли только помешать.
По условиям орбиты в самый напряженный момент работы не было связи и с Землей. И это тоже было в помощь экипажу.
Переход экипажа в станцию произошел в час ночи 26 июня.
Жан-Лу чувствовал себя не очень хорошо, но характеру своему не изменил. Он привез на станцию маску Квазимодо и, улучшив момент, смог напугать Лебедева, который сосредоточенно работал в рабочем отсеке. Хохота и веселья было много. Встреча, посиделки и срочные работы как всегда затянулись. А научную программу никто не отменял. В 13 часов начало работы по плану.
Начали с медицинского эксперимента Браслет». Его цель-изучение возможности нормализации кровообращения с помощью профилактического устройства под названием «Браслет». Оно помогает снижать неприятные ощущения космонавтов в острый период адаптации с целью устранения неблагоприятного воздействия прилива крови к голове. Устройство обеспечивает накопление крови в конечностях и уменьшает ее приток к верхней половине тела.
Такое воздействие обеспечивается набедренными пережимными манжетами индивидуального пользования и эластичным поясом.
После обеда эксперимент «Поза». Джанибеков привычно наклеил датчики на испытуемого Кретьена. Иванченков собрал схему контроля эксперимента. И вдруг выяснилось, что отсутствует один из кабелей регистрирующего прибора. Перерыли все. Нет кабеля ни в укладке, ни возле.
Хорошо, что кто-то вспомнил, что регистрирующий прибор идентичен прибору в технологической печи «Магма». Срочно к ней. Оказалось, что специалисты одинаковые кабели положили в одну сумку. Эксперимент был спасен.
Сам эксперимент «Поза» предназначен для изучения изменений, возникающих в системе управления движениями человека, а также взаимодействия органов чувств и двигательной системы.
Жан-Лу выполнял контрольные движения при нормальном зрении, с ограниченным полем зрения и при
