К утру похолодало, трава под ладонями была мокрой от росы. Порыв ледяного ветра отрезвил меня не хуже пригоршни колодезной воды.
Ну и ночка!
На освещенной луной лужайке перед капищем стоял старший мастер игры господин Арогорн Московский – собственной персоной. И картинно так стоял, поглядывая то куда-то на вершины деревьев, то на меня.
Интересно, у этого ботаника вместо печени – что? Фильтрационная установка? Ионообменно- абсорбционная колонна? Помнится, вечером, точнее, ночью уже, когда нас с Бергом занесло в мастерский лагерь, Арогорн уползал в кусты, находясь в состоянии, не предполагавшем появления у него членораздельной речи как минимум до утра. А тут гляди ты! Бодр и здоров, словно никогда в жизни не пил ничего крепче кваса. От нетерпения аж на месте пританцовывает.
Нервничает, что ли?
От Арогорна действительно веяло тревогой. И вообще он был весь какой-то не такой. Абсолютно трезвый, собранный и злой.
– Чего надо? – хмуро спросил я.
– Вас, доктор. Проснуться изволили? – съехидничал старший мастер. – Собирай свои медицинские манатки и идем.
– Ты же говорил, «Скорая» на игре будет, – не понял я.
– Есть «Скорая», только там ни фига не понятно, поэтому без тебя никак,– туманно объяснил Арогорн. – В общем, время – деньги, собирайся и пошли!
– У кого-то крыша съехала? – догадался я.
– И это тоже, – кивнул мастер.
– С кем хоть проблемы? Кто болен?
– Мир.
– Кто? – переспросил я. – Из молодых, что ли?
– Да нет, из старых! Ладно, хватит болтать, пошли скорее! И аптечку на всякий случай прихвати!
Я занырнул в палатку, включил фонарик и быстро накинул стеганный подкольчужник. Удобная вещь! Обыкновенный ватник длиной до колен, с нашитыми на груди кожаными пластинами. В жару не жарко, в холод не холодно. Можно как спальник использовать, если народу без снаряги вдруг окажется слишком много.
Подтянув поближе к выходу походную аптечку, я обул сапоги.
– Готов? – Арогорн изнывал от нетерпения, словно у него пониже спины даже не шило, а хороший такой железнодорожный костыль, вроде тех, которым рельсы к шпалам приколачивают.
– Угу, – пробурчал я. – Куда хоть идти?
Старший мастер махнул куда-то в сторону ручья. Помнится, на той стороне стояло несколько людских крепостей. Я поспешил за Арогорном, мысленно спрашивая себя, какого черта я тут вообще делаю.
Вопрос это, конечно, риторический. Который, тем не менее, в последнее время все чаще приходил ко мне в голову. Вообще-то я – не пацан сопливый, как большинство здесь, а взрослый дядька. Уважаемый коллегами и родными пациентов врач-психиатр, без пяти минут заведующий отделением. Точнее, без пяти месяцев. Перед Новым годом нашей шефине исполняется 55, и она уже заявила, что, получив пенсию, работать в «этом дурдоме» не намерена. Причем определение «дурдом» относилось не к пациентам, а к сотрудникам и к руководству. К начальству – даже в большей мере…
Впрочем, руководство в лице главврача, к моему удивлению и удивлению шефини, бывало иногда вменяемым. Что он продемонстрировал не далее, как на прошлой неделе. Вызвал нас с шефиней к себе в кабинет и начал толочь воду в ступе на тему товарищеских отношений внутри врачебного коллектива. Мы привычно кивали, пытаясь понять, куда он клонит. Оказалось, клонит к тому, что в коллективе отделения создалась нездоровая атмосфера. И есть отдельные члены… членши…
В общем, есть у нас некая дамочка – Екатерина Александровна. Бывают просто стервы, а это – стерва обиженная. Всеми, в том числе и господом богом. Глупая, равнодушная и ленивая баба, искренне считающая, что ее недооценивают, затирают и обходят поощрениями. И вот эта красотка приобрела манеру бегать наушничать к главврачу. Мужик сначала ее жалобы принял за чистую монету, потом проанализировал ситуацию и понял, что наше отделение надо спасать.
– В общем, Ольга Леонидовна, – проникновенно глядя на шефиню, закончил главврач. – Я вас предупредил. И Александра Александровича, которого вы предлагаете на свое место, я тоже предупредил. При первой возможности я переведу эту… (тут он сделал паузу, словно не зная, какой эпитет подобрать) вашу коллегу в другое подразделение. Но вы позаботьтесь, чтобы за то время, пока вы дорабатываете до пенсии, не произошло никаких эксцессов. Иначе Александру Александровичу будет трудно начинать работать…
От неожиданности я чуть не икнул.
Оказывается, мое назначение – без моего на то ведома – дело решенное. А меня спросили? Хотя… Я задумался. Конечно, я могу отказаться, но тогда, если судить по опыту работы, следующим претендентом будет… эта коза Катя… Тогда мне придется увольняться – жить она мне не даст.
Да, зря главного считают недалеким мужиком! Вон как ловко все обстряпал. Если бы он мне просто предложил занять место нашей Леонидовны, я мог бы начать ломаться. Дескать, не хочу лишней ответственности, не приспособлен для руководящей работы, и вообще – нафиг мне этот геморрой за такие деньги. А тут мне четко дали понять: или я бросаюсь грудью на амбразуру, или придется увольняться…
Вот жук!
То есть с Нового года на меня ляжет обязанность общаться не только с пациентами, но и с начальством и всякими проверяющими. Что, по мнению многих, гораздо сложнее.
Но одновременно я – здесь. На ролевой игре… Узнала бы коза Катя – точно бы придумала, куда донос написать. Дескать, как может псих лечить психов?
Конечно, можно отмазаться тем, что собираю тут материал для диссертации. Правда, при ближайшем рассмотрении становится ясно, что ребята в самодельных доспехах или с приклеенными ушами – нормальнее многих, ходящих исключительно в деловых костюмах. У меня даже появилась ненаучная теория о том, что удары текстолитовым клинком по голове лечат от всяких депрессий гораздо эффективнее, чем транквилизаторы. А уж какой терапевтический эффект имеют бугурты!
И все же я порой не понимаю, что мне нужно на играх… Разве что хорошеньких девочек? Так их тут в разы меньше, чем в любом ночном клубе. Вот сейчас я мог бы зависать в каком-нибудь гламурном кабаке в окружении толпы блондинок, пить текилу и радоваться жизни. Причем любая из этих кисок не стала бы воротить нос от пьяного – они других и не видели. Правда, мне самому эти дамочки не очень-то нужны. Особенно клубные.
Поэтому я сейчас, вместо того, чтобы щупать девок, тащусь за этим гадом Арогорном непонятно куда и непонятно зачем.
Тем временем мы спустились в низину, по которой протекал ручей. Сразу же вокруг нас сгустился слоистый туман. Я даже залюбовался картиной – белесая пелена, блестящая в лунном свете. Оказывается, в туман немножко похож на море – такой же ненадежный и изменчивый, рябящий лунной дорожкой…
Арогорн почти бежал по тропинке впереди меня. Видимо, дело действительно спешное.
Кончив себя жалеть, я поднажал, старая догнать старшего мастера. Однако расстояние между нами не сокращалось. Пришлось обращаться к арагоновой спине:
– Слышь, а кто все-таки заболел? Скажи хоть что-то толком!
– Мир, – не оборачиваясь, бросил старший мастер.
– Кто? – снова не понял я. – И чьей команды хоть?
– Да не игрок, а мир! – Арогорн резко остановился и насмешливо посмотрел на меня. – Мир – который «пис». Ну, «мир, дверь, мяч», понимаешь? Отдельная реальность.
– Сам ты «мир, дверь, мяч», – зло пробормотал я. – А я-то зачем нужен? Что мне делать?
– Как что? – хмыкнул мастер. – То, за что тебе на работе деньги платят. Лечить будешь.
– Кого?
