присутствовать, хныкали гораздо тише. В общем, отличный ребенок, никакая женщина от такого здоровяка не откажется. А то, что зеленый – так это по местной моде. И глаза какой-то пленкой затянуты – так, может, у орков так и положено.
Я перевязал орченку пуповину, размышляя о том, что физиология у людей и орков наверняка разная. И что тут полезнее был бы не я, специалист по тараканам в человеческих мозгах, а какой-нибудь хороший ветеринар. Лучше всего – из циркового зверинца, у которого есть опыт работы с разными животными, и он знает, какими должны появляться на свет обезьяны или, например, бенгальские тигры. Я же только на счет домашних животных что-то слышал, и то краем уха. Хотя котята или щенки – те точно первую неделю слепые. И эти полуобезьяны могут с недоразвитыми глазами рождаться. По крайней мере, мать, увидев ребенка, никаких признаков недовольства не проявила. Разулыбалась расслабленно, протянула руки…
А вот молодой папаша продолжал кудахтать, как рассерженная курица. Этот придурок оказался ко всему прочему весьма суеверным. Или набожным – фиг его разберет. По крайней мере, за время, пока я возился с малышом, он успел мне сообщить, что рождение ребенка в столь неподходящем месте – верный залог гибели в страшных мучениях не только самого ребенка, но и всей его родни до седьмого колена:
– Шакалы придут! Кровь учуят – придут, всех загрызут, – причитал орк. – Темные твари придут, не отвяжутся, по кровавому следу пойдут, от них уж под полог не спрячешься!
– Сейчас же день, какие темные твари? – недоуменно спросил я. – При солнце шакалы не охотятся.
– Вот-вот, Тот, Кто Носит Золотой Щит, тоже увидел! Это хуже, чем шакалы! Любит он кровь, любит, мы все умрем из-за этой…
Тут орк добавил такое нецензурное определение, что мне захотелось дать ему по шее. Но я сдержался. Фиг его знает, какие тут порядки, и почему неглупая и с характером тетка, к которой я даже проникся симпатией, вышла замуж за такого слизняка.
Но что-то сделать очень хотелось. Что-нибудь, чтобы тот заткнулся и перестал стонать под руку.
– Кто служит Тому, Кто Носит Золотой Щит? – спросил я, словно знал ответ.
Орк съежился и стал как будто меньше ростом:
– Те, кто сами носят щиты. Тот, Кто Носит Золотой Щит, – бог воинов.
– А это ты видел, – я картинным жестом откинул полы халата, демонстрируя кинжал с ятаганом.
И продолжил речитативом:
– Много я крови пролил во славу Того, Кто Носит Золотой Щит, ой, много! Горячей, бурлящей крови, не баб и детей убивал, не трусов с жабьей кровью, а сильных воинов…
В общем, пришлось применить пару приемчиков НЛП, чтобы этот чертов орк поверил: мое присутствие рядом с его сыном убережет семью от мгновенной гибели. Но мне почему-то показалось этого мало. Словно бес какой под руку толкал. Хотя кто его знает, может, в этом мире бесы на самом деле водятся, и один из них решил таким образом пошутить…
Я аккуратно взял малыша на руки и вышел с ним на открытое место – туда, где отвесные солнечные лучи, словно раскаленные гвозди, втыкались в землю. Повернув орченка лицом к небу, я проорал:
– Смотри, Щитоносец, кто родился! У парня горячая кровь! Такая, как ты любишь – и не тебе хотеть его видеть мертвым раньше, чем он убьет первого своего врага!
А вот дальше начался уж совершеннейший бред. Полыхнуло, словно разом зажглась добрая сотня софитов, опалило жаром, загрохотало… Орченок заорал, как резаный, но сразу же затих. Нет не помер – просто открыл глаза и начал с осмысленными любопытством оглядываться вокруг. А я стоял, как идиот, не способный произнести ни слова. Единственное, что сумел выдавить из себя, это подходящее ко всем случаям «во – бля!».
Однако странные природные явления длились не дольше пары секунд. Степь снова затихла, снова над похожей на море бесконечностью желтовато-зеленой травы молчало белесое небо…
К счастью, заткнулся и орк. До самой деревни он, когда я к нему обращался, отвечал вежливо и односложно. И вообще, казалось, если бы ни страх потери такой полезной в хозяйстве вещи, как жена, давно бы удрал подальше – только бы пятки сверкали.
А мой внутренний бес продолжал хулиганить. Я подумал, что неплохо бы оставить бедолаге Гыське какое-нибудь материальное свидетельство того, что сегодня случилось. А то ведь забудет со временем мужик, как чуть в штаны не наложил, и начнет отвязываться на жене за жизненные обиды. Пусть мать будущего великого воина имеет хоть какую-нибудь память – может, это поможет ей выстроить мужа, как тот заслуживает. А когда малыш подрастет – вот тогда начнется самая веселуха…
Порывшись в сумке, я добрался до мешочка с «артефактами», которые, на мое удивление, никуда не девались. Среди дешевой бижутерии, которой отыгрываются всякие «колдовские» штуки, я еще днем приметил старинную брошку.
Видимо, кто-то из девчонок перед игрой забрался в бабушкину шкатулку. Ажурный, чуть выпуклый диск с волнистыми краями то ли из мельхиора, то ли из низкопробного серебра – я в таких вещах не разбираюсь. В центре – янтарный кабошон. Похоже одновременно и на цветок, и на круглый щит с умбоном. Такие брошки были модны в пятидесятых годах прошлого века, во многих фильмах того времени у актрис у горла, на воротнике кофточки – что-то подобное.
Думаю, что неизвестная мне бабушка не особо возражала против того, чтобы внучка утащила ее украшение. Не золотое же. Да и застежка у броши сломана, так что той магичке, у которой мы этот «артефакт» отобрали, пришлось продеть через одну из дырочек в металлическом кружеве тонкий кожаный шнурок…
Я ухмыльнулся, вспоминая юную магичку. Не знаю, какие у нее имелись заклинания, но сопротивляться пятерке наглых орков она не решилась. Послушно отдала и сумку, и книгу… Ну, книга нам была ни к чему, все равно орки на этот раз остались без магии, а вот всякие висюльки, которыми отыгрывались колдовские вещи, мы вытащили. К каждой прилагался сертификат, объясняющий, для чего данный предмет годится. А к этому янтарному щиту – только бумажка с надписью «талисман». И – все.
«Надо сподобить девчат провести обряд распознания, – засуетился я. – Машка Аданэльке все расскажет. Убей меня бог черепахой – наверняка это – сильная штука».
«Да ну, нафиг, лучше утром, – отмахнулся Берг, который уже успел первый раз поцапаться с женой и старался не попадаться ей на глаза. – Ладно, чего там у этой красотки по деньгам?»
Нашли мы и деньги – что-то пять или шесть «серебряных» монеток. Наша команда к тому времени уже успела захватить и разграбить пару городов с их городскими казнами. Берг с жалостью посмотрел на несчастные игровые «серебрушки», кинул их обратно в сумку и насыпал туда же пару горстей «золотых»:
«Запомни, дева, так жить нельзя! – с какой-то странной злостью сказал он. – Вот тебе маленько денег – сходи в кабак и выпей за здоровье орков. А потом сколдуй что-нибудь полезное для нас».
«Я не пью», – пискнула магичка.
Но ее уже никто не слушал, мы потешались над тем, как в кассу пришелся бородатый анекдот про воров, забравшихся в квартиру к заслуженной учительнице…
На время я забыл о бесполезной штуке, а тут вспомнил. Для того, что я собирался сделать, она была в самый раз.
Отправив орка снова за водой, я дождался, когда он уйдет подальше, и достал брошко-кулончик:
– На. Наденешь сыну на шею, когда ему дадут взрослое имя. Это – щит. Он поможет парню.
Не знаю, показалось ли мне, или в этом мире действительно существует магия, но дешевая сломанная брошка, оказавшись в руках орчихи, вдруг разительно изменилась. Нет, цвет и форма остались теми же, но вот янтарь из тусклого вдруг стал ярким и прозрачным, да и оправа начала как-то странно поблескивать.
А Гыська охнула, словно обожглась:
– Ага, это же кровь Того, Кто Носит Золотой Щит! Это же… да у самого вождя такого камня нет!
– Вот и я про то же…
Тут я сообразил, что если янтарь тут настолько дорог, то рискованно дарить драгоценность нищей тетке, у которой ее может отобрать буквально любой. Ведь до того, как замолчать, орк мне все уши прожужжал о том, какие они бедные и несчастные, простые пастухи, которыми каждый вождь, и сын вождя, и сват вождя командует…
