Моабитская тетрадь

Уж так ли много дел я совершил?
Уж так ли много я на свете жил?..
Но если бы продлилась жизнь моя.
Прошла б она полезней, чем была.

Я прежде и не думал, не гадал,
Что сердце может рваться на куски,
Такого гнева я в себе не знал,
Не знал такой любви, такой тоски.

Я лишь теперь почувствовал вполне,
Что может сердце так пылать во мне, —
Не мог его я родине отдать,
Обидно, горько это сознавать!

Не страшно знать, что смерть к тебе идет,
Коль умираешь ты за свой народ.
Но смерть от голода?! Мои друзья,
Позорной смерти не желаю я.

Я жить хочу, чтоб родине отдать
Последний сердца гневного толчок,
Чтоб я, и умирая, мог сказать,
Что умираю за отчизну-мать.

Сентябрь 1942

В ПИВНОМ ЗАЛЕ

Ушел я рано из родного дома,
Нигде, друзья, пристроиться не смог.
Уж то-то честь мне, парню слободскому, —
На службу я попал в пивной ларек.

И пиво пью теперь без проволочки,
А прежде отдавал последний грош.
Из донца каждой опустевшей бочки,
Чуть наклоняя, все остатки пьешь.

В уме прикину и даюсь я диву:
Сто бочек ежедневный наш расход.
Но разве в людях уместиться пиву?
А пиво в кружки всё течет, течет…

Мой нос картошкой, на лице румянец,
А голова, раздувшись от паров,
Танцует на плечах веселый танец.
Порой от пива лопнуть я готов.

Артисты и поэты в нашем зале.
И продавцы угля! Любой народ!
Бухгалтеры! Иные прибегали
В надежде, что авось перепадет.

Почетного клиента провожая,
Уж так я рассыпаюсь в похвалах.
Иных гостей за воротник хватаю,
Слегка коленом поддаю в дверях,

Сам черт не страшен мне, как говорится.
Но сам себе я страшен той порой.
Бутылки, люди — всё вокруг кружится,
И, как котел, кипит наш зал пивной.