что это был его дом, а не потому, что в нем есть что-то полезное.
Раз уж я здесь, – думал он, – может, пойти и забрать пистолет. Маленький пистолетик, который мама прятала в кладовке.
Нет. Надо уходить.
Он встал, несколько раз согнул колени, чтобы восстановить кровообращение, и почувствовал, что готов к действиям.
Он пойдет искать Адэр. Где можно, пройдет дворами, чтобы не мозолить никому глаза на освещенных улицах.
И тут Вейлон увидел мать. Она ползла по крыше многоквартирного дома на той стороне улицы. Одета так же, как в школе, но босиком. Она подтаскивала себя по чуть наклонной красной крыше, цепляясь за черепичные плитки руками и ногами и продвигая себя короткими рывками: бросок – остановка – подтягивание – вращение головой.
Вейлон резко отвернулся. Его вырвало на опавшие лепестки камелии.
Когда он снова поднял глаза, она, как обезьяна в зоопарке, сидела на корточках возле спутниковой антенны, на которой была масса дополнительных проводков и еще каких-то металлических штучек. Вейлон их толком не разглядел. Мать разворачивала тарелку, устанавливая ее в том же направлении, куда смотрели все остальные антенны на окружающих крышах.
– Мама! – Вейлон услышал собственный голос.
Она вроде бы остановилась, голова начала вращаться у нее на плечах, как на шарнирах. Губы приоткрылись, оттуда выглянуло вибрирующее металлическое щупальце и стало сканировать воздух. Она его услышала.
Вейлона накрыло белым холодным гневом. Он выскочил из куста камелии. На него налетело здание, потом под ногами оказалась полоска травы вокруг него, со свистом пронеслись ступени на второй этаж, промелькнули двери в коридоре верхнего этажа, надвинулась дверь в квартиру, распахнулась от его прикосновения…
На крыше что-то загрохотало.
… расстелился под ногами холл их квартиры, еще одна дверь, фантастический беспорядок ее спальни. Двери кладовки, обувная коробка на полке, в коробке пистолет, пули.
Он взял коробку с патронами, сунул ее в карман, взял в руки пистолет.
– Вейлон!
Он обернулся и увидел маму. Она стояла в дверном проеме и пыталась выглядеть как всегда. Не забыв улыбнуться. И раскрыть объятия. На шее у нее остались раны от того, что там, в школьной раздевалке, они перегрызли ей глотку. Раны не кровоточили, они были затянуты чем-то вроде целлофана, и под прозрачной пленкой Вейлон видел, как пульсирует кровь и другие жидкости.
– Ты – это не она, – проговорил он хриплым от волнения голосом. – Они ее изменили, а она против этого боролась, и они ее убили. А ты – просто вещь в ее теле.
– Детка моя, – воскликнула она. – Ты ошибаешься, я и есть твоя собственная мама. Иди ко мне.
Она подошла к нему, обняла его и широко открыла рот, слишком широко, невозможно широко. Что-то металлическое блеснуло там и задвигалось.
Он прижал ствол ноль двадцать пятого калибра к ее правому глазу – к правому глазу своей мамы! – и спустил курок. Пять раз.
Она упала на спину, но была жива и металась по полу. Вейлон слышал, как она пробормотала что-то вроде «срочная реорганизация». А потому он нашел жидкость для зажигалок рядом с ее «Зиппо» на тумбочке у кровати и разлил вокруг дергающейся на полу фигуры. Затем бросил несколько смятых журналов «Пипл» и «Мы», чтобы лучше горело, их тоже полил жидкостью, последний журнал поджег и швырнул в кучу. Когда журналы вспыхнули и заревело пламя, он отступил в угол.
Охваченная синими и желтыми языками огня его мать, которая не была мамой, а просто чужой вещью, издала длинный воющий звук, какой бывает, когда кассета застревает и закручивается в магнитофоне.
Казалось, что стрелял и поджигал кто-то другой, кто мог сделать все, что необходимо сделать, а испуганный и охваченной горем Вейлон куда-то спрятался и только смотрел беспомощно.
Потом он вышел из спальни, из квартиры, прошел мимо звенящего пожарного датчика, нажал металлическую кнопку пожарной тревоги в холле дома, чтобы настоящие люди, если они остались в здании, могли вовремя выбраться из дома.
Люди начали выскакивать из квартир, некоторые стучали в другие двери. Увидев пистолет, который Вейлон сунул за пояс, какой-то седой мужчина сердито закричал. Вейлон проигнорировал старого дурака и пошел к лестнице.
К моменту, когда он дошел до перекрестка Хиллвью-стрит и Симмонс-стрит и оглянулся, над его бывшим домом бешено ревело пламя и уже перекидывалось на соседние жилые здания. Но, по крайней мере, они теперь не смогут использовать тело и мозг его матери.
Вейлон отвернулся и стал спускаться с холма в долину Квибра-Вэлли. Он чувствовал себя автоматом, не реальным человеком, а ничем и никем, вообще ничего не чувствовал. Кусок пространства в форме человека.
Но разум все равно действовал, мозг выстраивал цепочку возможных объяснений того, что происходило. Технология пришельцев из будущего. Или современная секретная технология, которую испытывают у них в городе. Андроиды. Однако это были чисто умозрительные построения. На самом деле Вейлон не верил в такие варианты, честно говоря, он вообще не верил, что в чем-нибудь на свете есть хоть какой-нибудь смысл.
Вверх по Хиллвью-стрит, навстречу Вейлону, ехал маленький темно-синий автомобиль новой модели. Ехал медленно, потом еще медленнее. Из-за света фар Вейлон не видел водителя. Машина проехала, Вейлон различил лишь силуэт человека, отблеск стекол в очках.
