– Я думаю, не стоит говорить об этом в интернете. – И он снова оглянулся на дверь, желваки у него на лице задвигались. – Ты знала Роя Бельтраута?
Она покачала головой. Донни продолжал:
– Такой высокий рыжеволосый парень. Он был довольно хорошим форвардом, за две игры набрал четыре очка.
– А, помню! Молчит все время. Но он хороший парень. – И тут ей пришло в голову, что Донни говорит о нем в прошедшем времени.
Сизелла подалась к ним и зашептала немного мелодраматично:
– А Рой пропал. Пропал, и все. Исчез.
Адэр спросила:
– И что? Он, типа, сбежал или что? У некоторых это бывает. Я имею в виду, можно найти кучу причин.
Донни встал, прошел к ее парте, встал перед Адэр, наклонился к ней и зашептал:
– Рой говорил в он-лайне, в чате, что собирается сообщить, что видел насчет банка и насчет кое-чего еще. Собирался пойти в полицию, говорил, что не доверяет местным копам, хотел пойти в полицию штата. Сказал, что поедет «прямо сейчас» на машине, отключился, и с тех пор его больше никто не видел.
– Но это не значит… – начала было Адэр, но замолчала, понимая, что как раз «значит». – О'кей. Где будет собрание?
– Знаешь ту большую цистерну, ну, резервуар с водой, на Пайнкрест? Завтра вечером в девять. И вот что: не приводи никаких родителей. И не говори им.
Адэр сглотнула.
– О'кей. – Она едва расслышала собственный голос.
– Черт возьми, ясно, что миссис Доннер уже не придет, – вставая из-за парты, сказала Сизелла. – Я пошла в «Макдоналдс».
Донни тоже встал, на лице его была тревога.
– Место ничем не хуже других. Больше все равно некуда.
С рюкзаком на спине Адэр вышла в холл. Кругом бегали ученики, болтали, кидались бумажными шариками, а ведь сейчас здесь должно быть пусто. Некоторые озирались, будто испуганные, но потом снова изображали радость, что взрослые куда-то подевались.
Адэр заглянула в канцелярию и осмотрелась. Секретарей не было. Кабинет директора вроде как тоже пуст. Но миссис Сентаво оказалась на месте. Адэр видела, как она вынимает кучу папок из ящика – целую охапку – и, кажется, сует в чемодан.
Адэр толкнула маленький турникет, который вел в административную зону. Чувствуя себя незваной гостьей, она прошла внутрь, каждую секунду ожидая, что сейчас поднимется шум, потому что она проникла в святая святых без приглашения. Подойдя к кабинету миссис Сентаво, она постучала по косяку открытой двери.
Миссис Сентаво резко обернулась. Адэр слегка опешила.
– Хай, – приветливо помахала рукой она и тут же уставилась на чемодан, набитый личными делами учеников, а у стены стояли еще два чемодана. – Переезжаете в другой кабинет?
Интересно, – подумала Адэр, – почему миссис Сентаво не взяла ящики целиком, если ей все равно надо забрать все, что в них есть?
Миссис Сентаво внимательно посмотрела на Адэр, и той пришло в голову сравнение с птицей, склонившей голову набок. Потом она улыбнулась:
– Я собираюсь дома перенести их на диск. Ты что-нибудь хотела?
– Я… я просто…
– С кем я говорю? – Улыбка оставалась все такой же доброжелательной.
– Я… Адэр. – Адэр почувствовала легкую обиду, что ее, оказывается, не запомнили. – Вы мне помогали раньше. И сейчас происходит что-то странное.
– Да?
– И еще я подумала… Насчет миссис Доннер. То есть хотела узнать, занятия отменили?
– Идите в школьную библиотеку, позже вам сообщат.
– О'кей. И… вот еще что…
Адэр огляделась. Рядом никого не было, но она все равно вошла внутрь и закрыла за собой дверь. Миссис Сентаво смотрела на нее выжидательно.
Адэр колебалась, не зная, с чего начать. Сомневалась она в основном вот почему: действительно ли отец напал на маму или она, Адэр, все это придумала? Одна мысль об этом была ей невыносима. Она всю жизнь полагала, что в проблемах родителей, конечно, до какой-то степени, виновата именно она. Они всегда находили способ дать человеку это почувствовать. «Мы жертвуем для вас всем, ребята, – частенько говорила мать, – так цените же это!» И если дела шли плохо, Адэр всегда ощущала, что это из-за нее или из-за Кола, потому что «мы делаем это ради детей». И если отец сорвался, значит, дело опять в ней, ведь так? А это вынести уже невозможно.
И она вошла.
– Вы помните, о чем мы говорили? Стало еще хуже. То есть, типа, я видела, как отец сломал маме шею.
