пути, диктуемого интересами класса в целом. Поэтому подобные различия очень легко могут быть завуалированы и представлены рабочим как 'теоретические различия во мнениях', как 'тактические различия' и т. п. А революционный инстинкт рабочих, проявляющийся в это время в крупных стихийных действиях масс, недостаточен для того, чтобы суметь сохранить уровень классового сознания, достигнутый неосознанными действиями, как прочное достояние всего класса.
Уже в силу этой причины существует необходимость в организационной самостоятельности полностью сознательных элементов рабочего класса. Таким образом, сам ход этого рассуждения говорит о том, что ленинская форма организации неразрывно связана с перспективой надвигающейся революции. Ибо только в этой взаимосвязи любое отклонение от правильного пути рабочего класса может возыметь роковой смысл для определения его судеб; только в этой взаимосвязи решение того или иного текущего вопроса, кажущегося незначительным, может приобрести невероятный по значимости размах для всего класса; только в этой взаимосвязи для пролетариата становится вопросом жизненной важности возможность ясно видеть, в зримой форме держать перед глазами тот образ мышления и действий, который действительно соответствует его классовому положению.
Но актуальность революции означает вместе с тем, что брожение общества, развал его старой структуры отнюдь не ограничиваются пролетариатом, а охватывают все классы общества. Ведь, согласно Ленину, действительный признак революционной ситуации состоит в том, что 'низы' не хотят, а 'верхи' не МОГУТ ЖИТЬ по-старому; 'революция невозможна без общенационального (затрагивающего как эксплуатируемых, так и эксплуататоров) кризиса'. Чем глубже кризис, тем больше перспективы революции. Но чем он глубже, чем более широкие слои общества он охватывает, тем более разнообразные стихийные движения скрещиваются в нем, тем запутаннее и изменчивее становятся отношения между классами, борьба которых определяет в конечном счете исход всего целого, — между буржуазией и пролетариатом. Для того чтобы победить в этой борьбе, пролетариат должен оказывать содействие каждому течению, которое способствует разложению старого общества, и поддерживать его, должен стремиться включить в революционное движение в целом каждое, пусть даже еще нечеткое, движение того или иного угнетаемого слоя. В то же время приближение революционного периода проявляется и в том, что все недовольные старым обществом стремятся примкнуть к пролетариату или по крайней мере установить с ним связь. Но здесь-то и может таиться серьезная опасность. Потому что эти постоянно множащиеся в условиях революционной ситуации связи, вместо того чтобы оказать помощь, могут вызвать только смятение, если партия пролетариата не организована таким образом, чтобы гарантировать правильное в классовом отношении направление своей политики. Ибо вполне понятно, что другие угнетенные слои (крестьяне, мелкая буржуазия, интеллигенция) преследуют не совсем те же цели, что и пролетариат. Пролетариат может (если он знает, чего он хочет, чего он должен хотеть в соответствии с классовыми целями) спасти себя и эти общественные слои от социальной нужды. Но если партия, боевой носитель его классового сознания, не уверена, какими путями должен идти класс, если даже ее пролетарский характер не обеспечен в организационном отношении, то эти слои проникают в партию пролетариата, отклоняют ее от верного пути, и союз с ними, который мог бы служить делу революции при четкой классовой организации пролетарской партии, способен создать для нее величайшую угрозу. В соответствии с этим ленинская идея организации обязательно содержит в себе и противоположный полюс, предусматривая строгий отбор в члены партии с точки зрения пролетарского классового сознания и в то же время — полнейшую солидарность со всеми угнетенными и эксплуатируемыми буржуазного общества и поддержку их. Она диалектически объединяет, таким образом, четкую идейную сомкнутость и универсальность, руководство революцией в строго пролетарском смысле и общенациональный (а также интернациональный) характер революции. Меньшевистская организация ослабляет оба этих полюса, смешивает их, низводит их до компромисса и подобным способом соединяет их в самой партии. Она отключается от широких слоев эксплуатируемых (например, от крестьян), но соединяет в партии самые разнообразные группы интересов, препятствующие достижению ею единства мыслей и действий. И подобная партия сама превращается в невнятную смесь различных групп интересов, вместо того чтобы в бурлящей борьбе хаотически сражающихся классов (ибо каждая революционная ситуация выражается как раз в глубоко хаотическом состоянии всего общества) способствовать созданию с необходимой для этого ясностью решающего для победы фронта — фронта пролетариата против буржуазии, а также сплочению вокруг пролетариата не обладающих этой ясностью других групп угнетенных. Она становится способной на какие бы то ни было действия только ценой внутренних компромиссов и оказывается в хвосте либо более сознательных, либо стихийно действующих групп или же вынуждена фаталистически созерцать происходящие помимо нее события.
Ленинская идея организации означает, таким образом, двойной разрыв с механистическим фатализмом — как с тем, который рассматривает классовое сознание пролетариата как механический продукт его классового положения, так и с тем, который усматривает в самой революции не более как механическое действие фаталистически проявляющихся экономических сил, так сказать, автоматически приводящих пролетариат к победе при достаточной 'зрелости' объективных условий революции. Но если для революционной ситуации нужно было бы ждать, пока весь пролетариат, единый и сознательный, вступит в решающий бой, то такой ситуации никогда бы не наступило. С одной стороны, всегда будут существовать (и чем более развит капитализм, тем их будет больше) пролетарские слои, которые бездеятельно созерцают освободительную борьбу их собственного класса и даже переходят во вражеский лагерь. А с другой стороны, поведение самого пролетариата, его решимость и уровень классового сознания отнюдь не вытекают с фатальной неизбежностью из его экономического положения.
Собственно говоря, даже самая крупная и лучшая партия в мире не может 'сделать' революцию. Но как реагирует пролетариат на ту или иную ситуацию, в огромной мере зависит от ясности понимания его классовых целей и энергии, которые способна придать ему партия. Таким образом, в период актуальности революции старая проблема — может ли быть 'сделана' революция — приобретает совершенно новый смысл и значение. А с этими изменениями изменяется и отношение между партией и классом, иное значение для партии и для всего пролетариата приобретают организационные вопросы. В основе старой постановки вопроса о 'делании' революции лежит жесткое, недиалектическое расчленение объективной закономерности исторического процесса и активности действующей партии. Всякую мысль о 'делании' революции нужно решительно отмести, если она означает, что революция, как по волшебству, появляется из ничего. Но активность партии в революционный период означает нечто коренным образом отличное от этого. Поскольку революционен основной характер эпохи, постольку острая революционная ситуация может возникнуть в любой момент. Вряд ли вообще возможно точно определить заранее, когда именно и при каких именно обстоятельствах она может наступить, а тем более — те тенденции, которые ведут к ее возникновению, равно как главные линии правильных действий при ее наступлении. Активность партии обусловлена именно таким пониманием истории. Партия должна подготовить революцию. Это означает, с одной стороны, что своими действиями (своим влиянием на действия пролетариата и других угнетенных слоев) она должна стремиться способствовать ускорению вызревания этих тенденций, ведущих к революции. А с другой стороны, она должна идеологически, тактически, материально и организационно подготовить пролетариат к тем действиям, которые будут необходимы в острой революционной ситуации.
В связи с этим в новой перспективе предстают и внутренние организационные вопросы партии. Как старая (разделявшаяся в том числе Каутским) точка зрения, согласно которой организация представляет собой предпосылку революционного действия, так и точка зрения Розы Люксембург, считавшей, что организация — это продукт революционного движения масс, выглядят односторонними и недиалектическими. Функция подготовки революции, выполняемая партией, делает из нее в одно и то же время и в равной степени производителя и продукт, предпосылку и итог революционного движения масс. Ибо осознанная активность партии основывается на ясном понимании объективной закономерности экономического развития, а ее строгая организационная самостоятельность находится в постоянном и плодотворном взаимодействии со стихийными действиями борющихся и страдающих масс. Роза Люксембург очень близко подошла по целому ряду пунктов к пониманию этого взаимодействия. Но то, что она не увидела, — это его сознательный и активный элемент. Вот почему она так и не поняла то, что' составляет пружину в ленинской концепции партии, — выполняемую партией функцию подготовки революции, а следствием этого было самое грубое непонимание всех вытекающих отсюда организационных
