Сарча Багы была представлена как несчастный случай. Тело убитого отправили домой и похоронили в тот же день по обычаям Ширвана.
Но дело этим не кончилось. Школа Гюллюбеим, вызвавшая 'недовольство местного населения', была объявлена губернским начальством 'незаконно открытой' и запрещена. Во всем этом чувствовалась рука Закрытого, Моллы Курбангулу и Мешади Алыша...
Так была разгромлена первая школа для девочек в Ширване, если не считать открытое в 1848 году отделение христианской школы святой Нины, в котором могли учиться только девочки, исповедующие христианскую религию.
Но и после закрытия школы мракобесы не оставляли в покое учительницу.
... Вечер только наступил. Скот уже вернулся с пастбищ, в городе наступила тишина. В окнах затеплились огни.
Печаль и одиночество изводили сердце Гюллюбеим. Давно уже никто не открывал дверь ее дома, и на улицу она не показывалась. Только дочка покойного водоноса Назпери приносила ей еду, купленную на базаре, и воду. Если бы не семья Сарча Багы, она умерла бы от голода. Вот и сегодня в доме Гюллюбеим одна. Тщательно протерев стекло семилинейной лампы, она зажгла фитиль - в комнате затеплился неяркий свет. Причудливые тени на белых стенах пугали и настораживали, она поежилась. Чтобы успокоиться, Гюллюбеим достала из шкатулки собрание стихотворений Физули и раскрыла книгу. Уже не раз в трудные минуты она обращалась к стихам несравненного Физули, и всегда ее поражало умение его проникнуть в душу несчастных восточных женщин. Как могли найти отголосок в сердце мужчины переживания женщины, которую покинул любимый?!
... Раздался негромкий стук в дверь. Гюллюбеим настороженно вздрогнула: 'Кто это?' Может быть, ей показалось? Может быть, это ветер донес до нее стук в чужую дверь? Она поднялась и подошла к двери, прислушалась и подняла щеколду. Из отворенной двери на нее глянул Алыш. Она никого не ждала к себе, и менее всего Алыша.
- Извини, сестрица Гюллюбеим, не примешь ли божьего гостя?
Гюллюбеим растерялась... Этот визит был столь неожиданный и внезапный, что она даже забыла прикрыть лицо, взять чадру... Не в чадре же сидеть в пустом доме! Одиночество так измучило ее, что, честно говоря, она была даже рада приходу Алыша, тем более что он открыл дверь с именем аллаха, а такому гостю должен быть рад каждый мусульманин... Она не нашлась, что сказать в ответ Алышу.
Алыш смотрел на хозяйку дома, стоявшую на пороге без приветливой улыбки, с серьезным, печальным лицом. 'Сколько горя и преследований выпало на ее долю, а все так же красива, как в былые годы, когда к ней сватались мои земляки иманлинцы, и я в том числе... Так нет же, выбрала в супруги ничтожного и слабого Исрафила, который не смог защитить ее, не смог уговорить не заниматься с сопливыми девчонками!' Алыш внимательно разглядывал лицо Гюллюбеим. Она невольно отступила на несколько шагов от двери.
- Что тебе нужно, ага Алыш?
Алыш не спускал глаз с Гюллюбеим.
- Я подумал, зайду, спрошу, как ты? Может быть, испытываешь в чем нужду? Наш долг помогать ближнему...
- Да поможет тебе аллах, я ни в чем не нуждаюсь...
Алыш перевел взгляд на книгу, лежащую подле лампы.
'Сколько горя ей принесли эти книги, сколько она из-за них перенесла, и на тебе, снова принялась за чтение!' Он оглядел комнату: все вокруг сверкало чистотой и было под стать красавице хозяйке, но во всем ощущалось одиночество хозяйки. Будто в доме вовсе не жили люди, никогда не готовили еду, никого не угощали чаем. 'Для кого все это?' Алыш прошел в середину комнаты и словно у себя дома без приглашения уселся на тюфячок.
- Не подумай, сестра, что я, подобно глупому гостю, пришедшему в дом без приглашения, начну уговаривать и тебя садиться, чтобы поговорить о делах аллаха и его слугах... Я скоро встану и уйду, но прежде хочу с тобой немного поговорить...
Гюллюбеим замерла, вслушиваясь в слова Алыша. Он назвал ее 'сестрой', он недавно вернулся из святых мест, возможны, наверно, превращения по воле аллаха разбойников в святых людей... 'Зачем же он пришел? А может быть, он встретил где-нибудь моего Исрафила и хочет мне рассказать об этом?'
- Мешади Алыш! Не слышал ли ты что-нибудь о моем муже? Не случилось ли с ним чего-нибудь плохого?
Алышу приятно было услышать от Гюллюбеим обращение 'мешади', но он совсем не желал разговора о муже Гюллюбеим.
- Нет, нет, сестра, мужа я твоего не видел в своих странствиях и ничего дурного о нем не слышал, слава аллаху...
- А почему ты вдруг обо мне вспомнил?
- Честное слово, просто так вспомнил... Подумал, что и святой Али завещал нам помогать людям, попавшим в беду... Дай, думаю, посмотрю, как она?
- Спасибо большое, да укрепит аллах твою веру... Но мне ничего не нужно...
Чуть успокоившись, Гюллюбеим присела на тюфячок на значительном расстоянии от Алыша.
- Пусть и тебе аллах поможет, а кто тебе покупает еду на Базаре?
- Семья покойного Багы...
- Ну что ж... Ну что ж... Помогать ближним нам завещал Али... - 'Ах ты, черт! Видно, сегодня другие слова не приходят на ум... Надо бы сразу перейти к делу, чего тянуть...' Он чуть подвинул свой тюфяк поближе к Гюллюбеим. 'Ей тоже не сладко одной жить, раньше она отказала мне, а теперь ей некуда деться...' У Алыша вдруг нашлись слова, он заговорил о прошлом, вспомнил о девичьей поре Гюллюбеим, вдохновенно вспоминал о восхищении иманлинцев прекрасной девушкой, откровенно признался, что был влюблен в Гюллюбеим и сохранил это чувство по сию пору.
- Знаешь, Гюллюбеим! Тогда была не судьба, пусть теперь... Откровенно говоря, я решил с тобой сначала поговорить, а потом прислать к тебе мою тетю или еще кого-нибудь... Ты ведь знаешь, я дал зарок... И ты перенесла немало страданий, намучилась, а вместе нам будет неплохо. Я займусь каким-нибудь делом, дети будут, хорошая семья будет...
Алыш увлекся собственными рассуждениями, ему казалось, что все так и есть. Он только опасался, чтобы Гюллюбеим не дозналась, что несколько дней назад старания свахи Азизбике увенчались успехом и Умсалма и Молла Курбангулу отдали свою Нарындж замуж за Мешади Алыша. Честно говоря, Алыша привели в дом к Гюллюбеим совсем другие планы, но, увидев красавицу, он размечтался и увлекся...
Гюллюбеим не знала первоначальных планов Алыша, а в ответ на неожиданное сватовство и объяснения не знала, что сказать... 'Да что же это такое? Разве он не понимает, что никто не заключит брак с замужней женщиной... И я все еще люблю Исрафила; не выдержал, бедняжка, гонений, вот и сбежал; если бы он вернулся, я бы все ему простила...'
Как будто услышав мысли Гюллюбеим, Алыш продолжал:
- Откровенно говоря, Гюллюбеим, из него не получилось хорошего мужа для тебя... Уехал ведь! Знаешь, я с моллой советовался, он говорит, что, ежели женщина придет к ахунду и скажет при свидетелях, что целый год не ест хлеба, заработанного мужем, не носит одежды, купленной на его деньги, ахунд разведет женщину с таким мужем...
Алыш незаметно приближался на коленях к Гюллюбеим. Разговаривая, он легонько касался ее одежды, ненароком задевал рукава ее архалука. Разгорячившись, он осмелел и вплотную приблизился к женщине. Красавица, о которой он мечтал в юности, рядом с ним! Он взял ее за руку... Гюллюбеим не прерывала Алыша. Обида и боль разлуки с любимым жгли ей сердце. Как в полусне, ей казалось, что ее руку взяла рука любимого, мужа, по которому она тосковала. На секунду ей почудилось, что рядом муж, оставивший ее и вернувшийся к ней, родной ее телу и душе...
Алыш совсем осмелел. Та, о которой он мечтал, рядом, он весь пылал.
- Ну вот, - сказал он охрипшим, сдавленным полушепотом, - ты от иманлинца не ушла... Иманлинец взял над тобой верх! - злобно подытожил он.
Гюллюбеим мгновенно отрезвела. 'Как могли сладкие речи замутить мой разум, заглушить совесть! Как я могла помыслить, что разбойник, давший зарок, может стать вновь человеком! Моим защитником в
