— Трэвис! — провыла я. — Эбби хочет завести часы!
— Я знаю, — пробормотал он.
— Что? Ты знаешь?
— Она сказала мне об этом сегодня утром.
— Почему же ты молчал?
— Она взяла с меня обещание, что я никому не скажу.
— Трэвис!
— Я надеялся, что ты ее отговоришь.
Я выехала на дорогу, ведущую в Страну Пиратов, пролетела сквозь оранжевый пластмассовый тоннель, украшенный подвижными изображениями скелетов, выбирающихся из морской пучины.
— Ее невозможно отговорить.
— Но как же, Сьюз, мы должны это сделать. Послушай, не можем же мы вот так просто прекратить свое существование. Сначала Катрина и Огбу… — Он снова начал нервно пищать, подобно крысе, а мне вдруг все так надоело.
— Заткнись и прекрати пищать и ныть, Трэвис! — прокричала я. — Она или передумает, или нет, но по-моему, нет, так что привыкай понемногу.
Трэвис ничего не ответил. Я отдала приказ прекратить связь и блокировать все вызовы.
Я подъехала к галеону и остановилась. Нашла в «бардачке» носовой платок и тщательно вытерла лицо. Костюм у меня был дорогой, и на нем уже не было заметно никаких слез и соплей, наоборот, ткани хорошего качества только лучше становятся от протеина. Я взглянула на себя в зеркало, мне не хотелось, чтобы Дама агент по недвижимости заметила, что я плакала. Только после этого я вылезла из машины и постояла, оглядывая дом.
Насколько я знаю Томми и Шири, они все еще должны быть тут, наверное, нашли каток для катания на роликах или комнату для родео.
Рядом с домом был припаркован старинный фургон Дамы агента — настоящая классика, небось еще на бензине ездит. Я подошла к фургону. Боковая дверь была открыта. Я заглянула внутрь.
Там сидела Девятилетка и читала книгу. Она была одета, как настоящий Ребенок — волосы завязаны в два хвоста, футболка с лошадкой, носочки с какими-то яркими подвесками. Вполне сочетается с Мамочкиным стилем, в котором одета Дама. Лично мне все эти переодевания-маскарады не нравятся, но о вкусах не спорят.
— Привет, — поздоровалась я.
Она подняла глаза.
— Ага, привет.
— Ты тут живешь?
Она наморщила нос.
— Моя мама не хочет, чтобы я рассказывала незнакомым людям, где я живу.
Я закатила глаза.
— Слушай, оставь эту ерунду, зачем разыгрывать спектакль? Я задала простой вопрос.
Она уставилась на меня, потом сказала:
— Нельзя все заранее знать о людях, — и закрыла лицо книгой.
На дорожке послышался стук каблуков Дамы. У меня мурашки побежали по коже. Что-то тут не совсем в порядке.
— Привет, — весело заговорила Дама, хотя видно было, что она в замешательстве. — Вижу, вы познакомились с моей дочерью.
— Это действительно ваша дочь, или вы вдвоем просто вошли в роль?
Дама сложила руки на груди и пристально посмотрела на меня своими зелеными глазами.
— Коринта подхватила коммуникативный синдром задержки развития, когда ей было два года. Семь лет тому назад ее начали лечить.
Я почувствовала, что у меня рот открылся сам по себе.
— Значит, ее часы были заведены, когда она была Двухлеткой? И она провела двадцать пять лет в неизменном возрасте двух лет?
Дама заглянула мимо меня в фургон:
— С тобой все в порядке, дорогая?
— Да, — не отрываясь от книги, ответила Коринта. — Если не считать, что ходят тут всякие бездари и задают глупые вопросы.
— Коринта, пожалуйста, будь вежливой, — упрекнула ее Дама.
— Извини, — ответила она.
Дама повернулась ко мне. Думаю, у меня глаза чуть не вылезли из орбит. Она рассмеялась.
— Я видела ваши документальные фильмы.
— Правда?
— Да. — Она оперлась спиной о фургон. — С технической точки зрения они безупречны, и мне кажутся убедительными и некоторые ваши мысли. Например, когда вы показываете пробелы в отснятом материале, которые появляются, если рядом оказываются Модифицированные дети. Я вдруг почувствовала, каково же живется этим несчастным, подключенным к Интернету.
Как странно она все излагает, но я не стала ничего говорить, лишь выдавила:
— Хм… спасибо.
— Но мне сдается, что вы несправедливы к тем из нас, кто решил не Модифицировать своих детей. Глядя на ваши работы, можно решить, что родители, не давшие согласия на Модификацию, поголовно страдают от Усталости Родителей и отсылают своих малышей на государственные фермы-ясли и навещают детей только на Рождество. Или что родители ведут варварский, жестокий, развратный образ жизни. — Она посмотрела на свою дочь. — Коринта доставляет мне только радость…
— Мама! — фыркнула из-за книги Коринта.
— …но мне никогда не хотелось мешать ей расти и развиваться. Просто мне казалось, что Модификация — это не решение вопроса. Не для нее.
— И вы считали, что имеете право принимать решение, — заметила я.
— Да. — Она быстро закивала. — Я считала, что обязана принять решение.
Все, кто знал меня, не сомневались бы, что я резко отвечу на такое. Но я молчала. Я смотрела на Коринту, которая потихоньку подглядывала за нами из-за книги.
Молчание затянулось. Коринта снова уткнулась в книгу.
— Мои друзья все еще в доме? — спросила я.
— Да, — ответила Дама. — Они хотят тут поселиться. Думаю, что для шестерых тут как раз хватит места и…
— Пятерых. — Я внезапно осипла. — Думаю, нас будет пятеро.
— А-а-а. — Вид у Дамы был озадаченный. — Мне… жаль.
Коринта отложила книгу в сторону.
— Почему?
Мы с Дамой посмотрели на нее.
— А, я задала грубый вопрос? — спросила Коринта.
— Немного, дорогая, — ответила Дама.
— А-а-а… — протянула я, потом взглянула на Коринту. — Одна из нас хочет… завести часы. То есть запустить обычный биологический механизм старения.
— И? — спросила Коринта.
— Дорогая, — вмешалась Дама. — Иногда, если люди меняются, им становится тяжело продолжать жить вместе.
— Но это же глупо, — ответила Коринта. — Вы даже не ссорились, ничего. Просто одна из вас хочет стать взрослой. Я бы никогда из-за этого не порвала с друзьями.
— Коринта!
— Дайте ей сказать! Я пытаюсь с уважением относиться к вашим архаичным взглядам относительно взаимоотношений родителей и детей, Дама, но с вами так сложно.
