деревьями.
— К нам гости.
— Кто? — быстро спросил я.
Сжал кулаки, нащупал в котомке волшебный жезл. Велимир сделал успокаивающий жест, улыбнулся.
— Свои. Вчера собирали совет. Кое-кто выразил желание на время побыть твоим транспортным средством.
— Каким образом? — хмыкнул я. — Или Змея-Горыныча уболтали?..
Хотел ляпнуть еще что-нибудь едкое и шутливое. Но тут в сумраке леса мелькнули смазанные тени, послышались легкие шаги, голоса. Мужской явно принадлежал Вадиму. Вот куда пошел друг — встречать еще одних участников охоты на магов. Два других голоса — определенно женские.
Я скрестил руки на груди и стал ждать. Кусты всколыхнулись, скрипнули ветки, и на поляну выбрался Вадим. Обернулся и махнул рукой. Из-за спины вышли две женщины. Остановились, медленно и степенно поклонились.
Немного впереди — согбенная высохшая старуха, одетая в мешковатое платье и вооруженная кривоватой клюкой. Лицо темное от солнца и ветра, сморщенное, как вялый помидор. Даже не понять, сколько лет — семьдесят, сто, двести?.. Нос крючковатый, загнутый наподобие совиного клюва. Губ как таковых нет, из-за отсутствия зубов давно втянулись внутрь. Маленькие черные глаза прятались в глубине черепа и напоминали два сверла, настолько колючие и злые. Сущая ведьма! Но одета вполне опрятно и чисто, седые волосы забраны под цветастый платок. Видно, любит чистоту и порядок.
Я мазнул по старухе заинтересованным взглядом. Посмотрел на ее спутницу и чуть не вскрикнул от изумления. В груди резко похолодало, появилось жжение. Кровь бросилась в голову и загудела в ушах тяжелыми набатами. Я покачнулся, скрипнул зубами. В первую секунду показалось, что снится. Потом возникла шальная мысль — а вдруг Лана опять озорничает? Но спустя пару ударов сердца пришло понимание — она!.. Дьявол! Ведь после событий прошлого лета ни разу не виделись. Продолжила учебу в университете, нашла новый объект любви и вдохновения. А я ушел в лес. Отчасти чтобы забыть ту, которая перевернула мой мир и взбудоражила душу.
Суть в том, что ведьмы — не хозяйки собственных душ. Любовь для них — источник магической силы. И контролировать себя Ночные Всадницы не способны. Быстро загораются и так же стремительно остывают, ищут новых жертв. Выбора не оставалось, я должен был забыть. Но вот как-то не получилось…
Соня такая же, какой помнил с прошлого года. Тоненькая и хрупкая, ослепительно-красивая и порывистая в движениях. Лицо немного неправильное, но безумно очаровательное и живое: загадочные зеленые глаза в обрамлении густых ресниц, вздернутый нос и полные губы. По плечам рассыпаны пышные темные волосы, в ложбинке между ключицами притаился маленький серебряный медальон. Девушка одета чересчур легко для прогулок по лесу: простой белый сарафан и сандалии. Но через плечо перекинут ремень большой спортивной сумки — наверняка захватила и более подобающие наряды.
Голова закружилась, я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Сердце быстро заколотилось, в глазах начало темнеть. Колоссальным усилием воли я подавил слабость. Упрямо наклонил голову и хрустнул костяшками пальцев, подумал со злостью: «Какого черта? Ты еще за грудь схватись и в обморок упади!»
Девушка с любопытством осмотрела избушку, приветливо улыбнулась волхву и помахала рукой. Ненадолго задержала взгляд на мне. Едва заметно поморщилась, но тут же напустила на себя равнодушный вид, отвернулась. Взяла под руку старушенцию, помогла перейти поляну. Позади шел Вадим, тоже следил за дряхлой бабкой. Перехватил мой взгляд и незаметно пожал плечами, закатил глаза.
— Здравствуй, дедушка Велимир! — сказала молодая ведьма, подарив волхву лучезарную улыбку.
— И тебе поздорову, Соня! — степенно ответил старик. — Гой еси, Лукинишна! Как добрались? Устали с дороги?..
Бабка злобно глянула исподлобья, что-то прошамкала. Девушка подмигнула старику: мол, не обращайте внимания. Улыбнулась и ответила за обеих:
— Путь недолгий, но трудный. Отдохнуть надо, водички попить.
— Истину кажешь, дочка. Так и поступим, — степенно кивнул Велимир. Повернулся ко мне: — Что ж, Саша, знакомься. Соня вызвалась относить тебя в нужные места.
Долгих полминуты я смотрел на девушку. Соня смущенно улыбалась. Легкий ветерок играл пышными волосами, доносил приятный волнующий запах. Свежий и пряный, восхитительно знакомый, родной. Солнце отсвечивало в колдовских зеленых глазах, гладило лучиками нежную смуглую кожу. Я разомкнул непослушные губы и ровно произнес:
— Нет, Велимир! Найдите другого извозчика.
Ураганный ветер гулял по бесконечной желтой равнине. Ярился как берсеркер, рычал и грохотал. Переносил тонны песка и мелких камней. Вгрызался в мертвую почву, словно хищник в мясо, точил когти о редкие скалы. Порой затихал, припадал на мягкие лапы и крался, выслеживая добычу. В такие моменты тучи праха расплывались по равнине безжизненным слоем, из глубоких расщелин выползали зыбкие тени. Пугливо жались к утесам и валунам, быстро переползали. Но как только относительное спокойствие сменялось ревом разбушевавшейся стихии, тени прятались, сливались с сумраком. Темно-зеленое небо с равнодушием наблюдало за бешенством Зверя.
На вершине похожей на кривоватый палец скалы сидел человек. Вертел в руках острый гранитный обломок, с ненавистью в черных глазах наблюдал за буйством ветра. Нешуточный холод кусал ноги и руки, впивался в одежду и кожу. Но человек не замечал… или просто не хотел замечать.
Пожилой мужчина вполне интеллигентного вида. Худосочный, мелкий и заморенный. На первый взгляд напоминал университетского преподавателя или инженера с многолетним стажем. Одет в старый, давно вышедший из моды пиджак, засаленные брюки и стоптанные туфли. Лицо узкое и неприятное, испещренное глубокими морщинами. Под глазами темные круги, нос длинный и острый. Череп покрывали жалкие остатки пышной когда-то шевелюры. На ветру развевалась жиденькая козлиная бороденка.
Платон Варламович Мельников оставался каменно-равнодушным. Странный мир, пробирающий до костей холод и опасность быть сброшенным ветром со скалы колдуна не волновали. Мысли Магистра Снов занимала ненависть и жажда отмщения. Злоба плескалась горячей смолой в душе, разъедала тело и разум, доставляла страшную боль. Порой Платону хотелось скрежетать зубами и выть. Но мистик не позволял себе слабости, копил ненависть, словно запасливый хомяк зерно.
Через сознательную жизнь мистика красной чертой пролегала лишь одна страсть — стремление к власти и силе большей, нежели давало звание колдуна. И если бы у Платона спросили — зачем? — Магистр Снов не нашелся бы что ответить. Он просто хотел! До дрожи в коленках, до поросячьего визга и зубовного скрежета. Жаждал возвыситься, обладать властью над людишками. И еще в молодости Платон понял одну простую вещь-срок людской очень короткий. Только вырос и немного поумнел, надо заводить потомство. Отпустил в мир детей — а вот и старость едет на хромой кобыле. Несколько лет жалкого существования, немощь, болезни, презрение окружающих, а затем смерть… И юный тогда еще колдун решил, что пойдет иным путем. Во что бы то ни стало получит вожделенную Силу, обретет долголетие.
Многие годы мистик искал способы возвыситься. Собирал Силу, магические артефакты, занимался изучением древних трактатов. И в конце концов судьба подарила шанс. Найденная в старинном тайнике книга — последнее напоминание о вымершем клане вампиров — буквально перевернула мир. Колдун узнал о существовании Зодиакальных магов, о Совете Старейшин и о смене поколений властителей Земли. Сделав необходимые расчеты, понял — звездный час не за горами. Эпоха Рыб заканчивается. А значит, вскоре появятся молодые и абсолютно глупые маги, Силу коих можно легко отобрать.
Еще двадцать лет пролетели как краткое мгновение. Платон отрешился от мирских удовольствий, направил усилия на совершенствование колдовского ремесла. Вычислил место и время рождения первого мага. Измыслил способ отобрать Силу — вычитал описание ритуала из той же книги. И год назад долгожданное время пришло. Но надеждам Мельникова сбыться было не суждено.
Носитель Тотема попался на удивление прыткий. Избегал ловушек, находил способы вырваться из сетей. Да и конкуренты не давали спокойно захватить мага. А из последнего столкновения Злыдень выбрался едва живым. Мистик стал жертвой собственного злорадства. В надежде увидеть кончину
