то улыбалась, как ребенок, то вдруг вздрагивала, как будто от страха. «Что ты видишь в своих снах? — думал Данила. — Хотел бы я в них побывать и увидеть все твоими глазами». Ему нестерпимо хотелось поцеловать ее, но он не стал этого делать, боясь напугать ее.
Наутро нарывы на ноге Эрики затянулись, процесс заживления был налицо.
— Чудеса! — изумилась Эрика. — И спала я так крепко, как давно уже не спала. Даже не помню, что снилось.
— Что-то тревожное, ты вздрагивала во сне, — заметил Данила, вытряхивая из ботинок забравшихся туда муравьев.
— А ты наблюдал?
— Да, не спалось, — нехотя ответил Данила.
— Нехорошо. Теперь я буду чувствовать себя неуютно во сне, зная, что ты наблюдаешь за мной спящей.
— Не волнуйся, у меня же не всегда бессонница, так что спи спокойно.
— Зато я спал, как молодой бык! — вставил Тони. — Надеюсь, сегодня нас покормят чем-нибудь более съедобным?
— Ага, зажаренным цыпленком и клубничным пудингом, — издевательски бросил Данила.
— Дэн!!! — застонали в один голос Эрика и Тони. — Ты хочешь, чтобы мы захлебнулись собственной слюной!
— И еще принесут отличные прожаренные стейки, политые грибным соусом, и…
— Данила!!! — Вслед за этим в него полетели смятые банановые листья и ботинки Эрики.
Они начали бросать друг в друга чем попало, смеясь и катаясь по деревянному настилу.
— Ну сущие дети, — вздохнул Тони. — А от стейка я бы не отказался…
Стейк им, к великому разочарованию Тони, не принесли. Зато принесли печеные зеленые бананы, которые здесь употребляли наравне с картофелем, манго и вскрытые кокосы, в которых плескался свежайший кокосовый сок. Плюс варенный сладкий картофель опять-таки.
— Я скоро в травоядное животное превращусь! — взмолился Тони.
— Вегетарианство еще никому не повредило, — заметила Эрика, ее забавляла нетерпеливость Тони, хоть сама она тоже совершенно не ощущала ни малейших признаков сытости в своем урчащем желудке.
Плоды манго были очень спелыми и сладкими, и они жадно впились зубами в сочную мякоть.
— Все не так уж и плохо, — сказал Данила, — ну где вы еще получите столько бесплатных овощей и фруктов!
— Да я бы эту бесплатную траву… — Тони замолчал, покосившись на Эрику. — Ладно, не буду продолжать, а то ушки некоторых из нас не выдержат тирады простого пилота.
— Если ты меня имеешь в виду, Тони, то мои уши и не такое выдерживали, — засмеялась Эрика, — давайте-ка лучше пройдемся по лагерю, а то совсем мало двигаемся.
— Да откуда силы будут на движение, — продолжал ворчать Тони, но поплелся за ними к выходу.
Лагерь располагался на вершине высокого холма, и с него открывался очень живописный вид на окрестности.
— Смотрите, сколько бабочек вокруг, — захлопала в ладоши Эрика, — да какие крупные! Красота! Как жаль, что нет с собой фотоаппарата заснять всю эту прелесть.
— Тебе здесь только фотоаппарата не хватает, остальным ты, я смотрю, довольна? — Тони удивлялся нескончаемому оптимизму этой женщины, которая своим поведением словно стыдила Тони за его нытье и мрачный настрой.
Эрика засмеялась и подставила лицо солнечным лучам, наслаждаясь их теплом. Воздух был изумительный, если не считать дыма от приготовления пищи, который время от времени доносил ветер. Данила любовался ею исподволь, делая вид, что рисует что-то палкой на земле. В лучах солнца, с развевающимися от ветра каштаново-золотистыми волосами, она показалась ему сказочным хрупким эльфом, занесенным сюда, в лагерь повстанцев, морским бризом, который и подарил ей цвет ее глаз. И ему вдруг стало страшно, что в один прекрасный день этот же бриз решит забрать ее обратно, туда, в сказочную страну, откуда она родом. И если Данила не сделает ничего, чтобы удержать Эрику, он может после никогда не увидеть ее. От этой мысли сердце Данилы забилось в каком-то неправильном ритме, ему показалось, что оно на мгновение даже потеряло свой водитель ритма, показав ему, обладателю этого сердца, как это может быть неприятно. В этот момент Данила совершенно ясно понял, что не может допустить того, чтобы Эрика в один прекрасный день покинула его, и он должен сделать все возможное, чтобы удержать ее рядом.
Он не заметил, что Тони, в свою очередь, тоже разглядывает его.
— Что, нелегко тебе, дружище? — тихо спросил он Данилу, воспользовавшись моментом, когда Эрика отошла, преследуя огромную бабочку изумительной расцветки.
— Что ты имеешь в виду? — от неожиданности вздрогнул Данила.
— Да ее, ее имею в виду, я не слепой, вижу, как ты на нее смотришь.
— А почему нелегко?
— Да потому что она как закрытая раковина, красивая снаружи, но никто не знает, что внутри. Может быть, жемчужина, а может, ничего нет. И неизвестно, захочет ли она показать, что у нее за створками. Не все раковины раскрываются, знаешь ли, — задумчиво сказал Тони, удивившись сам себе — не часто он выдавал такие поэтические сравнения.
— Чтобы раковина раскрылась, она должна почувствовать себя в безопасности. А эту безопасность может дать только любовь.
— А не боишься, что внутри может оказаться пусто? Что жемчужины-то и нет вовсе?
— Да не нужна мне жемчужина. Я хочу найти там живое существо с бьющимся горячим сердцем. И я уверен, вернее, я чувствую, что я найду то, что ищу.
— Надеюсь, тебе повезет, — сказал Тони, — если мы, конечно, выберемся из этой заварушки.
В этот момент они увидели направляющего к ним Огуа с группой его людей. Данила и Тони привстали, чтобы поприветствовать их. Эрика тоже сразу же подошла, с нетерпением ожидая, какие новости на этот раз им принесли. Новости были хорошие.
— Удача на вашей стороне, — проговорил Огуа, вынув изо рта подобие самодельной сигары. — Наши посланцы вернулись целыми и невредимыми. Вы тоже можете возвращаться к своим.
— И как переговоры? — тихо спросил Данила. Он видел, что Огуа не светился радостью, а по-прежнему выглядел озабоченным и хмурым.
— Как? — Огуа, казалось, удивился, что Даниле это интересно. — Как я и думал. Правительство скажет всем, что пошло на громадные уступки нам, по мне же, эти уступки гроша ломаного не стоят, это все одни слова. На деле к независимости не сделано ни одного шагу. Но хоть добычу руды не будут возобновлять, и то хорошо. Может быть, мертвая земля возродится через какое-то время, и наши дети смогут выращивать на ней урожай так же, как это делали наши предки… Ладно, — он махнул рукой, — мы отправим вас до определенной точки поближе к вашему лагерю, слишком близко не подойдем, опасно для нас… А там уже сами дойдете. Да, и спасибо, что лечите наших людей, — бросил он на прощание.
— А вертолет? — тихо спросил Тони безо всякой надежды на ответ. — Как же мой вертолет?
— Забудь, — с сожалением сказал Данила, — мы отошлем в твою компанию отчет, как все было, это единственное, что мы можем сделать, вертолет уже не вернешь. Это война как-никак.
— Хорошо, что живы остались, — также тихо добавила Эрика.
— Подожди, еще не добрались до своих. Рано расслабляться. — Тони, как всегда, оптимизмом не отличался.
Однако на этот раз он был недалеко от истины. Слова «отправим вас обратно» означали, что им пришлось сначала проделать тот же путь до деревни Буин, где их поначалу захватили, то есть пройти несколько часов пешком до проезжей части, потом их везли на грузовике, потом из деревни они добирались до побережья, что заняло еще несколько часов, оттуда на лодке их довезли до места, которое, как им объяснили, было «совсем недалеко от Аравы», и высадили на берег, указав, в каком направлении идти, чтобы добраться до своих. К этому моменту уже начинало темнеть, и они совершенно выдохлись. Они захватили с собой воду из лагеря повстанцев во флягах, но с едой была полная напряженка. С силами
