советов, направив его усилия на гражданскую оборону, то есть в конечном итоге на противоатомные убежища.
Вот смех-то! Все знают, что гражданская оборона – бесперспективное, безнадежное дело, и поэтому доверяют его тем, на чью неспособность можно смело положиться, – местным органам самоуправления!»
Сегодня познакомился с доктором Ричардом Картрайтом – новым советником МАДа, очень интересным человеком.
У нас было совещание руководителей служб министерства, и он тоже присутствовал. Кстати, по недосмотру моих помощников нас даже толком не представили друг другу.
Так вот, сразу после совещания, когда все начали расходиться, передо мной вдруг выросла неуклюжая фигура пожилого юноши, который с мягким ланкаширским акцентом попросил разрешения переговорить со мной.
Естественно, я согласился. Он сразу разжег мое любопытство. Чисто внешне доктор Картрайт разительно отличался от большинства чиновников МАДа: мешковатый твидовый пиджак с кожаными налокотниками, мышиного цвета волосики, зачесанные на лоб, и толстые роговые очки. Выглядел он, как пожилой десятиклассник. Если бы меня попросили угадать его профессию, я бы, скорее всего, остановился на учителе математики в средней школе…
– Я хотел обсудить с вами одно предложение, выдвинутое еще до того, как нас перевели в МАД, – высоким мелодичным голоском произнес он.
– А вы?… – спросил я, еще не зная, кто он такой.
– Я?… – Он удивленно посмотрел на меня.
– Да, вы… Вы кто?
Он смутился.
– Как?… (Теперь смутился я.) Я доктор Картрайт.
В разговор вмешался Бернард.
– С вашего позволения, господин министр, я сформулирую ваш вопрос несколько иначе… К чему вы относитесь, доктор?
– Я? К англиканской церкви. – Доктор Картрайт был в полном недоумении.
– Да нет же, господин министр спрашивает, к чему вы относитесь в МАДе, – терпеливо объяснил Бернард.
– Как, вы не знаете? – ужаснулся он.
– Я-то знаю, – успокоил его Бернард. – Но господин министр тоже хочет знать.
Наконец-то разобрались! Трудно поверить, но именно так нередко общаются между собой в коридорах власти люди, облеченные доверием народа.
– Я – экономист, – представился Картрайт. – Директор статистического управления местных советов.
– Значит, вы возглавляли директорат местных советов до того, как вас влили в МАД?
– Ну что вы! – уныло улыбнулся он на мой вопрос. – Нами руководил сэр Гордон Рейд, постоянный заместитель. А я всего лишь его заместитель, и, боюсь, выше мне уже не подняться.
Я спросил почему.
Он снова улыбнулся.
– Увы, я – специалист.
– Специалист в чем?
– Вот в этом, – скромно ответил он и протянул мне тоненькую папку.
Я только что ознакомился с ее содержанием. Там предложения по контролю за расходами местных властей. Пороховая бочка! Он предлагает не выделять денег на любой новый проект, если его авторы не указывают перечня конкретных условий (Картрайт называет это «регламентом неудач»), при которых реализация данного проекта может потерять практическое значение.
Должен сознаться, до меня вначале не дошел глубинный смысл его предложения, но потом я поговорил с Энни, и она объяснила мне, что это называется «научный подход». Я никогда с этим не сталкивался, поскольку в студенческие годы занимался социологией и экономикой. Похоже, научный подход предусматривает, чтобы до финансирования любого нового проекта устанавливались четкие критерии его успеха или провала и приводились конкретные оговорки типа: «проект не окупится, если его реализация затянется дольше такого-то периода», или если «затраты превысят такую-то сумму», или если «не будут выполнены такие-то условия».
Потрясающе! Так мы и будем действовать. Причем не завтра, а сегодня, сейчас, немедленно! Единственное, чего я не могу понять, – куда мы раньше смотрели?
Придя утром в министерство, я первым делом связался по телефону с доктором Картрайтом и задал ему этот вопрос.
Оказалось, и он не знает ответа.
– Мне это тоже не совсем понятно, господин министр. Я много раз подавал наверх свои рекомендации, и они неизменно встречали полное одобрение. Но как только доходило до практического обсуждения, у сэра Гордона всегда находилось что-то более важное или срочное.
Я порадовал его, сказав, что на этот раз он обратился по адресу, и положил трубку.
В кабинет тут же вошел Бернард. Вид у него был крайне озабоченный. Он, естественно, слушал наш разговор по своему аппарату.
– Что вы думаете по этому поводу, Бернард? – потирая от удовольствия руки, спросил я.
Последовало красноречивое молчание.
– Вы же читали докладную? Докладную Картрайта?
– Да, господин министр.
– Ну… и что скажете?
– Она… э-э… хорошо изложена, господин министр. Яснее некуда.
– Бернард, как вы считаете, сэр Хамфри будет доволен?
Мой личный секретарь нервно откашлялся.
– Господин министр, он придет к вам по этому поводу завтра утром и, не сомневаюсь, лично выскажет свою точку зрения.
– Вы чего-то не договариваете, Бернард. Выкладывайте все начистоту.
– Э-э… Если вы настаиваете… думаю, он скажет, что докладная прекрасно… напечатана, – промямлил он и затем, к моему удивлению, ухмыльнулся.
Утром встретился с сэром Хамфри. Он пришел обсудить позицию МАДа по отношению к местным органам самоуправления, однако я ловко повернул разговор на рекомендации доктора Картрайта.
Вначале мы, как всегда, плохо понимали друг друга.
– Так вот, Хамфри, местные власти… – решительно начал я. – Что нам теперь с ними делать?
– Ничего особенного, господин министр. Бюджет, помещения и штаты – вот чем надо заниматься в первую очередь.
Я похвалил его за прямое попадание.
– Вот именно, Хамфри. Это наша главная проблема.
– Проблема? – удивился мой постоянный заместитель.
– И еще какая! – заверил я его. – В этих чертовых местных советах бюджет, помещения и штаты растут, как на дрожжах.
– Да нет же, господин министр, – покровительственным тоном отозвался он, – вы меня не так поняли. Я имею в виду бюджет, помещения и штаты нашего министерства. Они, безусловно, должны быть
