Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

2. Что если данное должностное лицо было уполномочено неофициально?

3. Что если вы, господин премьер-министр, официально осудите какое-либо нарушение данного закона, но неофициально одобрите его? Что логически сделает данное нарушение неофициально официальным, но официально неофициальным. Искренне надеюсь, вам это поможет.

X. Э.».

(Продолжение дневников Хэкера. – Ред.)

15 августа

Мы снова собрались вместе. (Тавтология всегда была сильной литературной особенностью Хэкера, поэтому мы старались сохранять ее везде, где это представлялось возможным. – Ред.) Все уже видели интервью с Бернардом во вчерашних вечерних новостях. Он вошел в подъезд Номера 10 в темных очках и меховой шапке – совсем как новая «звезда», тщетно пытающаяся проскользнуть на работу неузнанной.

Появление на Даунинг-стрит незнакомца в массивных черных очках и натянутой на лоб бобровой шапке чуть ли не в самый жаркий день в году, естественно, не могло не привлечь особого внимания журналистов.

Я прежде всего поблагодарил Хамфри за его весьма полезный меморандум – по-моему, что-то вроде «невинной лжи», – после чего мы перешли к обсуждению не менее важного вопроса, а именно, как максимально минимизировать ущерб, понесенный нами в течение минувшей недели. Я предложил снова пригласить на ланч какого-нибудь редактора с Флит-стрит – на этот раз не столько деловой, сколько дружеский, однако, по мнению присоединившегося к нам Малькольма Уоррена, ни от кого из них никакого дружеского расположения в данной ситуации ожидать не приходится.

– Может, предложить кому-нибудь из них рыцарство? – спросил я его. – Скоро ведь предстоит новогодняя раздача подарков…

Он скептически пожал плечами.

– Раздача подарков, особенно в виде рыцарства, – это палка о двух концах, способная работать как на вас, так и против. Весь вопрос в том, сможете ли вы контролировать тех, кого одарили, после того, как сделали им такой королевский подарок!

– Лично мне всегда казалось, что любой редактор должен испытывать чувство искренней признательности за такое, – недоуменно произнес я.

Малькольм покачал головой.

– Видите ли, став обладателем такой почести, он может захотеть делать и говорить все, что пожелает. Терять-то ему уже нечего…

Понятно. О какой благодарности можно говорить после награды? Особенно в политике, где обычная человеческая благодарность – это не более чем нетерпеливое ожидание предстоящих благодеяний.

По мнению пресс-атташе, нам следует не подмазывать прессу, а отвлекать ее внимание.

– Например, подкинуть интересный сюжет.

– Какой, например? – спросил я.

– Такой как, скажем, объявление войны, – чуть ли не весело предложил он. – Что-нибудь в этом роде.

– Объявление войны? – Я не был уверен, что правильно его расслышал.

– Это всего лишь пример, как можно всерьез и надолго отвлечь их внимание, господин премьер- министр.

– Совсем маленькой войны, – добавил Бернард.

Сначала мне показалось, что они просто шутят, но тут в разговор вступил секретарь Кабинета.

– Простите, но, на мой взгляд, даже маленькая война – это уж слишком… А вот найти повод и выслать семьдесят шесть советских дипломатов – это совсем другое дело. В прошлом такое являлось обычной практикой, когда нам, по тем или иным причинам, было необходимо, чтобы пресса потеряла всякий интерес к любым другим делам.

Я, конечно же, был в шоке и не раздумывая отверг это чудовищное предложение, однако Мальколм упрямо продолжал настаивать на своем.

– Вы только представьте себе газетные заголовки, господин премьер-министр: «ПРАВИТЕЛЬСТВО РАЗГРОМИЛО КРАСНОЕ ШПИОНСКОЕ ГНЕЗДО!» Очень патриотично и воспринимается электоратом практически на ура.

Секретарь Кабинета согласно кивнул.

– Да, это должна быть история, которую никто не смог бы опровергнуть…

– И которой поверят, даже если все будут ее отрицать, – почти торжествующе подвел черту наш пресс-атташе.

– «ШОФЕРОМ СОВЕТСКОГО ПОСЛА БЫЛ ГЕНЕРАЛ-МАЙОР КГБ!», – мечтательно произнес секретарь Кабинета…

Но ведь все это нелепые бредни, которые следует выбросить из головы. Раз и навсегда! Я столько месяцев работал ради этой чертовой разрядки напряженности, и что, все коту под хвост?

Мой категорический запрет, похоже, их расстроил. Интересно, почему? Я повернулся к своему главному личному секретарю и, не скрывая иронии, спросил:

– А что скажете вы, Бернард? Вас ведь, кажется, не надо учить, как иметь дело с газетчиками.

Он заметно покраснел.

– Ну… может, какая-нибудь история, связанная с королевской семьей?