представляет собой развертку некоторого вещного эффекта деятельности, которая самодействует и в этом смысле может быть физикой социальной жизни. Или, иными словами, это была идея существования фактических зависимостей в сознательной жизни, не зависимых от сознания и действующих естественным образом в воспроизводстве жизни.
Более точным термином поэтому является Марксов же термин, марксова идея, выраженная следующим образом - рассмотрение социальных действий и явлений как естественно-исторических событий и процессов. Это более точный термин, потому что он не порождает однозначных требований, скажем, выводить что-нибудь из экономики, он оставляет нас свободными, потому что, если, скажем, я могу показать, пользуясь психоаналитической процедурой, что некоторые образования сознания в действительности являются симптомами некоторых других процессов, то эти последние являются детерминантами по отношению к первым, и тем самым я проделал классическую Марксом открытую процедуру, называемую материалистическим или объективным исследованием сознания. И при этом я не вводил никаких понятий ни о 'базисе', ни об 'экономике', и т.д. Хотя оттенок надстройки нами уже учтен в том, как я говорил только что выше о 'надстраивающихся образованиях'. Но надстраивающихся одно на другое и на бытийный слой, а не на экономический базис. Речь идет о выделении фактических зависимостей, т.е. таких, которые возникают, когда достаточное число атомов социальных, руководствуясь своим сознанием и преследуя какие-то цели, порождают зависимости между собой, ускользающие от их сознания и естественным образом, по отношению к их жизни, себя проявляющие.
Такой 'базис' может быть любым и, следовательно, никто не обязан и не должен заранее определять характер его, является ли такое отношение экономическим или оно является психическим комплексом, скажем, так называемым 'комплексом Эдипа' или 'комплексом кастрации'. Важно, что в любой данный момент я могу различить, пользуясь вот этим методом, два уровня: отношения как они организуются, отправляясь от самих себя или от осознания самих себя как конечного пункта мотивации, и другой уровень отношений, который при этом естественным образом реализуется через первые.
Отсюда возникает вся тематика различения между идеалом и фактическим положением дела, т.е. между тем, что получается, если делается то-то и то-то; делаемое то-то и то-то, сплетаясь с другим делаемым, порождает собственным естественным действием смысл и действительную суть социальных событий. Т.е. объяснение социальных событий так, чтобы эти события не объяснялись ни в терминах желаний, ни в терминах мотиваций, ни в терминах идеалов, а в каких-то других терминах, есть объяснение, обращающееся к тому, что можно назвать фактическими зависимостями или социальной физикой.
По отношению к сознанию и к идеологическим его слоям это означало введение принципа, что содержание любых сознательных форм, в т. ч. идеологически разрабатываемых (а всякие сознательные формы в той мере, в какой они не прояснили сами себя другими средствами, начинают идеологически разрабатываться, т.е. попадают в область идеологии) должно быть одновременно эмпирически доступно и верифицируемо вне и помимо их сознательного выражения самими агентами и носителями этих форм. И более того, выявление этих эмпирически доступных и верифицируемых (помимо терминов сознания) явлений есть, в свою очередь, способ восхождения назад, т.е. объяснения того, как сложились сами эти сознательные их выражения, от которых мы абстрагировались, чтобы прийти к первым, так называемым фактическим или вещественным. Короче говоря, здесь имплицируется принцип, что сознание может на деле говорить нечто иное, чем оно говорит. Другим следствием этого является допущение, что сознание, оставаясь сознанием, развертывается по линиям неявных и неконтролируемых зависимостей и объектов. Это радикальным образом противоречит всей классической точке зрения. Сейчас я попытаюсь это проследить и более четко выявить.
Идея фактических зависимостей или вещественного проявления деятельности человека предполагает, что существуют некоторые структурирующие принципы в сознании. Вдумаемся в одну простую вещь. Я говорил о том, что существуют пустоты или зазор под необратимостью, в которой мы не можем со своими понятиями (которые макроскопически сложились на основе необратимости) войти. Что это означает? Это означает радикальные ограничения возможности наблюдателя быть субъектом, т.е. автономным, конечным, деятельным источником содержаний сознания, понятий, утверждений и т.д. или содержаний наблюдаемых событий. А это есть принцип трансцендентализма. Как можно, грубо говоря, определить принцип трансцендентализма, который охватывает всю классическую философию (в той мере, в какой она хорошо поработала)? Это предположение возможности каждый раз такой реконструкции процессов сознания, отражения, знания, что мы можем представить автономного, независимого субъекта в качестве последнего и конечного источника утверждаемых и высказываемых им содержаний. Вот что такое трансцендентализм. Отсюда и слагающие классического идеала рациональности. Это и возможность переноса знания, т.е. возможность того, что поле наблюдения предметов, явлений, событий может быть однородным и непрерывным в том смысле, что я могу переносить себя в любую точку в качестве рефлексивно реконструированного там одного единого сознательного носителя наблюдаемых событий и явлений. Отсюда, скажем, леммами этой теоремы являются классические теоремы, относящиеся к возможности нашего понимания другого, возможности понимания одной культуры другой культурой. Ясно, что картина такого непрерывного поля наблюдения и возможность в каждую точку, в которой я не нахожусь, перенести знания и там реконструировать и повторить процессы, но уже па основе рефлексии, предполагает монокультурье, т.е. одну культуру. Отсюда европоцентризм, например. Или в политэкономии - предположение 'одной' рациональной экономики, в праве - рационального государства и т.д. Идея же фактических зависимостей или вещественного действия производства и воспроизводства жизни позволяет сформулировать идею безразмерного или неизмеряемого и независимого естественного свободного действия (как отличного от действия, совершающегося в схеме сознания).
Мы пока предполагаем, что есть какая-то вещественная работа или предметно-вещественная работа нашей собственной деятельности, и она - носитель каких-то зависимостей, которые являются физикой по отношению ко всему миру наших намерений, сознательных поступков, мотиваций и т.д. Первый вывод, который я сделал, это ограничение возможностей наблюдателя быть субъектом. Ибо речь идет о естественном свободном действии, о котором я не могу сказать, что оно вообще лежит вне сознания, потому что я уже нахожусь, в силу того, о чем мы рассуждали раньше, в области неразделимого континуума бытие-сознание, предметы которого всегда имеют совмещенные две характеристики - бытия и сознания (те, которые могут получить ту или другую отдельно, не входят в континуум бытие - сознание). Следовательно, термин 'наблюдение' я не могу устранить, а вот субъекта я ему дать не могу, потому что субъект у нас, по определению, есть макроскопическое явление, т.е. субъектом является тот, который в любой данный момент может воспроизводить себя и рефлексивно повторять в качестве носителя содержания собственных утверждений, наблюдений и т.д.
Это, кстати говоря, ограничение очень интересно в качестве шага прогресса в физичности нашего мышления или объективности нашего мышления. Он сопоставим с тем шагом, который сделал в свое время Кант. Ведь революционный шаг Канта в его самом основном открытии, которое он сделал, пользуясь трансцендентальной методикой или трансцендентальным аппаратом, было открытие эстезиса, т.е. конечности, физической конечности человека на уровне познавательных процессов, где действует физическое ограничение данности пространства и времени или пространст-венности и временности в реализации и актуализации любых возможных суждений о мире. Любые суждения о мире, в т.ч. о ненаблюдаемых человеком явлениях, в т.ч. о явлениях, которые превосходят размерность человеческого психического аппарата, должны каким-то конечным числом шагов быть разрешаемы на моделях, построенных в эстезисе. Тогда мы мир, относительно которого наши понятия разрешимы на эстезисных моделях, можем понимать. Короче говоря, шаг Канта состоял в том, чтобы подчинить наблюдателя законам физики, и есть не что иное, как экспликация, прояснение физических законов, распространяющихся на акты наблюдения и суждения. Так вот, ограничение возможностей наблюдателя быть субъектом - это тоже наложение физических ограничений на наше мышление, то мышление, которое включено в наши социальные, культурные и другие действия; уже не просто познающее мышление, а мышление, являющееся элементом социальных систем. Этот факт блокирует действие трансцендентального принципа, т.е. блокирует возможности везде, под любые наблюдаемые события подсовывать субъекта и носителя содержания информации об этих наблюдаемых событиях. Кстати говоря, феномен бессубъектной информации, что является, казалось бы, противоречием в терминах (я подчеркиваю 'бессубъектной информации'), открыт в квантовой физике; там он называется т.н. 'неконтролируемым взаимодействием'
