— Где-нибудь спряталась потихоньку и дуется на нас, да и неудивительно. Мне и самой невесело отсюда уходить, но нам нужно идти. Спою-ка я ей на прощание. Не сомневаюсь, она меня услышит.
И друзья двинулись в путь. Мартин смотрел на дорогу перед собой, вслушиваясь в прекрасный голос Розы:
Путники уже углубились в зеленую чащу, когда Грумм всхлипнул и утер катившиеся из глаз слезы:
— Ох, просто, это самое… сердце разрывается. Как думаешь, Паллум, услышала она эту песенку?
Мартин указал лапой на заросли папоротника. Между листьями мелькнул, исчезая, фартук в цветочек.
— Не гадай, Грумм. Она услышала песню Розы. Смотри!
На колючей ветке боярышника, нагнувшейся поперек тропинки, висели покачиваясь, как диковинные плоды, четыре куска торта.
Книга вторая
Актеры и разведчики
16
Жаркий день подходил к концу, и все тени удлинились. Теплый пыльный берег согревали последние лучи заходящего солнца. Ворота Маршанка были распахнуты настежь. В освещенном факелами и угольными жаровнями дворе стояли вперемешку пираты и разбойники из шайки Бадранга. Для двух вожаков и их помощников был накрыт под открытым небом ужин. Все ожидали обещанного представления, а Бадранг и Клогг пытались изобразить на своих мордах беззаботность.
— Гляньте-ка, а вон и мой кореш Килорк со своей братвой чапает! — крикнул Клогг.
Бадранг окинул приближающуюся труппу хищным взглядом:
— Хм-м, так это и есть та потеха, которую мы столько ждали?
Оскорбленный таким пренебрежением Клогг злобно прищурился:
— Я тебя предупреждал. Не вяжись к этим ребятам, Бадранг, а о том, чтоб их в рабство забрать, и вовсе из головы выкинь. Кто напакостит моим корешам-волшебникам, пусть пеняет на себя!
Несмотря на закрывавшую его мордочку огромную маску лягушки, Бром весь похолодел. При виде Бадранга все его мысли смешались. Дубрябина слегка подтолкнула его в спину:
— Давай, лягушонок, не стой без дела!
Вспомнив, что под маской его невозможно узнать, Бром приободрился. Он громко квакнул и, подпрыгивая по-лягушачьи, направился в середину двора, где труппа «Шиповник» устанавливала декорации. На Феллдо была уморительная маска лисы, которая вращала глазами и высовывала язык всякий раз, когда он двигал головой. Феллдо вглядывался из-под маски в ненавистные морды: Бадранг, Гуррад, Хиск. Однако его отца Баркджона нигде не было видно.
Баллау, одетый в костюм кролика-волшебника Килорка, смело прошелся колесом до самого стола, за которым сидели вожаки, вскочил на этот стол и пощекотал бороду Клогга:
— Клогго, старый ты мой краб, морской ты мой волчище, добрейший тебе вечерок!
Трамун не смог сдержать смеха: выходки нового друга его очень позабавили. Между тем Баллау извлек из бороды Клогга две ложки и начал ритмично пощелкивать ими об его огромное брюхо:
Бадранг повернулся к Баллау:
— Так, значит, ты и есть тот самый кролик-волшебник. Что ж, покажи, на что ты способен.
Схватив кубок Бадранга, Баллау опорожнил его одним глотком. Прежде чем тиран мог что-либо сказать, заяц снова наполнил кубок из ближайшей бутыли и выплеснул его прямо в морду Бадрангу. Тот изумленно ахнул и схватился за морду, но в кубке оказалось не вино, а сухие листья. От смеха Клогг свалился со стула:
— Видишь, я ж тебе говорил, старый мой кореш Килорк — кролик-волшебник! Отколи-ка нам еще какое-нибудь чудо!
Отвесив изысканный поклон, Баллау спрыгнул со стола:
— Властитель Бадранг, чего изволишь — спектакль или еще какое чудо?
Бадранг налил себе еще, предварительно убедившись, что это сливовый ликер, а не сухие листья.
— Присоединяюсь к старине Клоггу. Покажи-ка нам еще какое-нибудь чудо.
Баллау театрально взмахнул лапой:
— Принесите кинжал, несущий смерть!
Вперед торжественно вышли Гоучи и Кастерн, неся красную шелковую подушку. На ней лежал длинный кинжал, зловеще сверкавший в свете факелов. Дубрябина за кулисами продекламировала:
Затем Дубрябина вышла вперед, волоча за собой Селандину. Белочка взывала к милосердию, приложив лапку ко лбу:
