потому дождался конца ее тирады и лишь тогда сказал:
— Но если эта коробка у вас где-нибудь под рукой, миссис Мэйпл, то не принесете ли вы ее сюда?
В ответ миссис Мэйпл, то ли укоряя, то ли с мрачным торжеством уставила в него перст и изрекла.
— Да, доктор, спроси вы у меня совета, я б вам подсказала точь-в-точь те самые слова. Уж конечно, мне ли не знать, сколь справедливы ваши укоры и сколь добры ко мне вы, и мисс Мэри, коли я у вас служу уже двадцать лет и лучшей службы даже пожелать невозможно, но я делаю, что могу — и вы, мисс Мэри, прекрасно знаете, что так оно и есть, и знаете кто, дай волю, переделал бы все по-своему. Но сейчас я говорю себе прямо: «Все это верно, но вот доктор спрашивает тебя насчет коробки, и что ты собираешься ему ответить?» А я так отвечу — будь вы доктор из таких хозяев, о каких мне случалось слышать, а я из тех служанок, которых могла бы назвать, то дело наше было бы проще простого, но раз, ежели выражаться по-человечески, вышло так как оно вышло, то мне остается одно: честно заявить, что ежели мисс Мэри не пойдет ко мне в комнату, да не поможет мне своим умом, то эта маленькая коробка, совсем вылетевшая у меня из головы, не вернется туда еще очень долго.
— Милая миссис Мэйпл, почему же вы сразу не сказали, что хотите попросить меня помочь вам найти коробку? — промолвила моя Мэри. — Нет, нет, не отвечайте. Лучше просто пойдем и поищем ее вместе.
Они поспешно удалились, экономка на ходу начала фразу, которая, не сомневаюсь, обещала оказаться, длиннее, чем путь до ее комнаты. Мы с дядюшкой Олдисом остались вдвоем.
— Прекрасная служанка, — сказал он, кивнув в сторону двери. — За домом следит просто идеально, а чтобы говорила непрерывно больше трех минут, бывает довольно редко.
— Но как же мисс Мэри сумеет помочь ей вспомнить где коробка? — поинтересовался я.
— Мэри? Да очень просто: усадит ее и спросит, как здоровье тетушки, или откуда взялась та премиленькая собачка на каминной доске, или еще что-то, совершенно не относящееся к делу. Потом, как любит говорит сама миссис Мэйпл, «одно потянет за собой другое», и ответ найдется скорее, чем вы можете себе представить.
Так оно и вышло: едва мы закончили этот разговор, как на пороге появились Мэри и миссис Мэйпл с сияющим лицом и коробкой в протянутой руке.
— Ну, — воскликнула, приблизившись, экономка, — что я говорила еще до того, как перебралась из Дорсетшира в здешние края? Конечно, не стану уверять будто я и родом из Дорсетшира, но… не в том суть. «Подальше схоронишь — поближе найдешь», такие были мои слова, и ведь верно. Нашлась коробка, и на том самом месте, куда была положена — когда же это? — ага, пару месяцев назад.
Достойная домоправительница вручила коробку дядюшке Олдису, и мы с ним принялись рассматривать ее с таким интересом, что на время мне даже удалось забыть о присутствии миссис Энн Мэйпл, продолжавшей разглагольствовать о том, где находилась коробка и каким манером мисс Мэри помогла ей освежить сей факт в памяти.
Коробка, довольно старая с виду, была обвязана розовой лентой, а на ее крышке была наклеена этикетка с надписью «Покои старшего пребенда. Уитминстер». Открыв крышку, мы обнаружили внутри два средних размеров ключа и листок бумаги, опять же со сделанной от руки надписью «Ключи от шкафа и комода в неиспользуемой спальне». Но там имелась и любопытная приписка: «Нечто, пребывающее в оных Шкафу и Комоде, сберегается мною и долженствует сберегаться моими преемниками в Доме Причта для высокородного семейства Килдонан, коль скоро любой из отпрысков оного предъявит свои права на Хранимое. Наведенные мною всевозможные справки убеждают меня в том, что благородный Род пресекся, ибо последний Граф, как известно, утонул в море, а его единственный Сын и Наследник скончался в моем Доме. Все бумаги, касающиеся сего прискорбного происшествия, были положены мною в названный шкаф в нынешнее Лето Господне 1753 месяца марта двадцать первого числа. Наперед же считаю свои долгом предостеречь всех, не принадлежащих к Роду Килдонан, но ставших обладателями сих ключей, от проникновения в запертые Шкаф и Комод без чрезвычайно веского основания, и прошу поверить, что оное предостережение делается мною в силу наличия достаточных и серьезных причин. Весьма благодарен служителям нашей Коллегии и Церкви, коим ведомы Происшествия, имеющие касательство к этим Бумагам, за их Согласие подтвердить обоснованность моих Опасений, в знак чего скрепить сей Документ своими Подписями».
Далее и вправду следовали подписи: «Т. Эштон, профессор теологии, старший пребенд; У. Блэйк, профессор теологии, декан; Г. Гудмен, бакалавр теологии, младший пребенд».
— Вот оно что! — сказал дядюшка Олдис. — «Предостережение, в силу наличия достаточных и серьезных причин»! Надо полагать, он знал о чем пишет. Сдается мне, дело связано с этим молодым человеком, — он ткнул пальцем в слова «единственный Сын и Наследник», — которого звали виконт Саул. А, Мэри?
— Откуда ты знаешь, дядюшка?
— А почему бы мне и не знать? Все, что надо, написано в «Дебретт» — двух, маленького формата, но толстых томиках. Но имя запомнилось мне не из книги, а по надписи на надгробной плите у липовой аллеи. Интересно, что за «Происшествия» имеются в виду? Миссис Мэйпл, вы часом не слышали? Кстати, можете взглянуть и на своих древоточцев, вон их у окна сколько валяется.
Миссис Мэйпл, столкнувшись одновременно с двумя вопросами, несколько растерялась, пытаясь уразуметь что — древоточцев или историю с покойным виконтом надлежит считать первоочередным, но — попыталась по-своему разрешить оба. С моей точки зрения, обратившись к ней таким манером, дядюшка Олдис поступил неосмотрительно, однако, возможно ему просто хотелось получить время поразмыслить, что все-таки делать с ключами. Экономка тем временем уже тарахтела вовсю.
— Ох, уж эти букашки скажу вам, доктор, и вам мисс, и вам сэр, — они такие гадкие, и мне их никак было не вывести, тому уже дня три или четыре. И непонятно, откуда они взялись. Поначалу, когда мы заселялись и осматривали помещения, ставни в этой комнате были закрыты и, ручаюсь, не открывались долгие годы, а никаких букашек не было и в помине. Ставни от времени заело, так что мы открыли их с немалым трудом и оставили так на сутки, а потом я послала Сьюзен в эту комнату подмести, но не прошло и двух минут, как она выскочила в холл вся облепленная этими противными созданиями, так что — поверите ли? — невозможно было разглядеть ни ее волос, ни чепца. Они так повсюду и копошились, так что нам пришлось бедняжку отряхивать. К счастью, Сьюзен девушка здравомыслящая, я бы на ее месте точно с ума сошла. А теперь они валяются тут мертвые, и вон их какая прорва. Нынче ведь четверг, или даже пятница, а они тут резвились с понедельника. Стоило подойти к двери, и становилось слышно, как они внутри скребутся, шуршат да стучат, а сунешься внутрь, так тебя и облепят, будто собрались сожрать. Хорошо еще, что тут не завелись летучие мыши! Этих-то, при всей их пакостности, все-таки можно раздавить как обычных мошек. Во всяком случае, история с ними должна послужить всем уроком, — заключила миссис Мэйпл и тут же, опасаясь как бы ее не прервали, перешла к следующему пункту. — Что же касается тех двух бедных пареньков, то… хм, я сказала «бедных», однако когда, помнится, мне случилось пить чай с миссис Симпкинс, женой церковного сторожа, служившего здесь и до вашего, доктор, с мисс Мэри приезда, а предки его, как говорят, состояли при церкви и кладбище сто лет или больше, так что они (чета Симпкинсов, а не предки) могут ткнуть пальцем в любую надгробную плиту и сказать, как покойного звали, когда помер да почему. И он я имею в виду мистера Симпкинса — как раз рассказал мне про юношу… тут экономка поджала губы и несколько раз многозначительно кивнула.
— Что же он рассказал, миссис Мэйпл? — воскликнула Мэри.
— Продолжайте, прошу вас, — поддержал племянницу доктор.
— Что такого в этой истории? — спросил я.
— Да то, что такого не случалось в здешних краях со времен королевы Марии, папистов и всего прочего. Представьте себе, он и те, которые с ним жили в этом доме, и, насколько я понимаю, в этой самой комнате!
— «Которые с ним?» Вы имеете в виду прислуживавших ему людей?
— Только ради Бога, доктор, не называйте их людьми, — последовал ответ. — Не знаю уж, кто они такие, но как я полагаю, он привез их с собой из своей Ирландии. Что же до людей, живших в этом доме, то они и не догадывались о его похождениях. Но в округе многие знали, что он шатался ночами по кладбищам с такими спутниками, которым ничего не стоит затащить младенца в могилу да содрать с него кожу. Как
