высшим государственным интересам, а я был не в состоянии это ему объяснить.
И почему я не наплевал на инструкции и не захватил с собой больше оборудования!
А самое главное, почему израильтяне и ВКС продолжают отказываться от наших услуг?
Две термоядерные боеголовки, телепортированные прямиком в ходовые реакторы пиратских кораблей, закрыли бы вопрос с нападением раз и навсегда.
Я прекрасно понимал, что даже если и запрошу помощь, Стеклов не решится послать еще людей на обреченный корабль, который должен погибнуть с минуты на минуту.
— Работаем, — сказал я, открывая контейнер. — Девчонки, встаньте у той стены, а ты прикрой дверь.
Они повиновались. Солдатик замер в проеме подобно бронзовой... нет, скорее, гипсовой статуе с выставленной вперед винтовкой; женщины отошли к стене. Практичного подтекста у моего решения не было, я просто подсознательно желал развести их с военным подальше.
И правильно сделал, ибо в следующую секунду в каюту влетел генератор детонирующего поля.
Солдатика разорвало в клочья.
Он держал в руках винтовку ВКС с нетронутым боезапасом, а именно: пятьдесят ракет класса «скафандр-скафандр», две сотни бронебойных пиропатронов, полторы тысячи иглогранат и две тысячи разрывных пуль плюс подствольные нейростаннер и космический бластер. Суммарный взрыв этого бродячего арсенала не оставил от владельца и сантиметра сверхпрочной брони.
Мое оборудование было экранировано от воздействия. Наши ученые и спецы по вооружениям разработали теорию детонирующих полей лет пять назад, а также нашли и средства защиты от них, и поставили на поточное производство во внутренних оружейных мастерских.
Мы не делились этим изобретением с ВКС по одной причине: более широко разветвленная, чем Гвардия, организация, насчитывающая в своем корпусе миллионы человек, по определению не может хранить своих секретов. Как только ВКС получает новейшее вооружение, часть его тут же неизбежно перетекает на черные рынки, а нам совсем не улыбалось, чтобы террористы использовали против нас наше же собственное оборудование. Но, несмотря на все наши ухищрения, очевидно именно это и произошло. Вэкаэсовские спецы все-таки разработали собственную модель генератора, и этот чертов пират использовал его сегодня против меня!
По идее, взрыва полного боезапаса винтовки было бы достаточно, чтобы выжечь все в радиусе нескольких километров, но я успел пустить в ход свой последний из припрятанных в рукаве козырей.
Едва заметив катящийся по полу черный цилиндрик, я активизировал кокон защитного силового экрана. Принцесса стояла в полуметре от меня и тоже попала в зону зашиты, к счастью, не успев увидеть, как спасшее нас поле размазывает по стене горничную, прежде чем до нее докатилась взрывная волна.
Энергозапас моего костюма был практически исчерпан, так что поле быстро спало, защитив нас лишь от взрывной волны и осколочных ранений.
В помещении стоял адский жар, впрочем, едва ощутимый через мою броню. На принцессе Камилле же было лишь тонкое платьице, и ее волосы и одежда сразу вспыхнули. Она рухнула на пол, я бросился на колени рядом, одной рукой цепляя к ней «крючок», а другой пытаясь сбить пламя.
Как я уже говорил, портативный анализатор — это прибор для разового телепорта, созданный для экстренного применения именно в таких ситуациях. После того как ты прикрепляешь его к объекту, он оценивает его физические параметры, такие, как размеры, вес и объем, рассчитывает количество необходимой для броска энергии и отдает приказ Велу.
Координаты пункта назначения были уже введены в микрокомпьютер прибора, и мне оставалось только ждать, пока аппаратура сработает, и надеяться на то, что девушка за это время не получит ранений, с которыми не сможет справиться наш медперсонал.
Обычно на работу прибора требуется около минуты, сейчас же каждая секунда, проведенная Камиллой в этом аду, могла стать для нее роковой.
Не в силах ускорить процесс, я до крови прикусил губу. Мне вроде бы удалось сбить пламя с одежды и волос, но кожа принцессы быстро покрывалась волдырями. Ожоги четвертой степени? Хотелось надеяться, что дело ограничится только этим.
Я допустил ошибку.
Мне следовало бы знать, что генераторы детонирующих полей сами по себе в чужие каюты не влетают, но, спасая принцессу, я совершенно упустил это обстоятельство из виду.
В выжженную каюту, явно ничего не опасаясь и не ожидая никаких подвохов, вошел пират в боевом скафандре, небрежно держа нейростаннер на сгибе правой руки. Могу поручиться, что он даже насвистывал на ходу.
Пока действует защита скафандра, нейростаннер не представляет никакой опасности, а эта защита отключается последней, даже после отказа двигательных функций. Однако поле поражения у нейростаннера достаточно широко, и, стреляя в меня, этот олух может зацепить и принцессу. Обидно будет потерять ее на последних секундах, подумал я. И прыгнул на противника.
Сил на достаточно хороший прыжок у меня уже не оставалось, но сервопривод костюма свое дело знал, и, прежде чем парень даже глянул в мою сторону, на него обрушились шестьсот килограммов оплавленной брони и чуть живой плоти.
Скажем, если бы он был без скафандра вообще, от него осталось бы лишь мокрое место; будь у него скафандр похуже и подешевле — нарушились бы двигательные функции и сам он превратился бы в лягушку, поцеловавшуюся с асфальтоукладчиком.
Но боевой костюм этого парня если и уступал моему, то самую малость, к тому же он не был потрепан в бою, и сам пират имел достаточный запас свежих сил. Он быстро выбрался из-под меня, обхватил поперек туловища и швырнул в сторону единственной уцелевшей переборки, которую я на полном ходу и протаранил собственной головой.
— Великолепно, сержант, — сказал я себе. — Так держать. Пока он будет нарубать из тебя фарш, девушку подсекут из Штаб-квартиры, а вслед за ней выведут и тебя.
Понимая сложившуюся ситуацию рассудком, попытайтесь объяснить это же самое своему истерзанному по самое «не могу» телу!
Пока я по капле собирал остатки своих сил и доблести, пытаясь встать хотя бы на четвереньки, пират танцующей походкой приближался ко мне, каждым шагом покрывая по два метра из разделявших нас после броска тридцати с гаком. На ходу он отстегивал от пояса и вытаскивал из кобуры смертельную «осу». А я даже не заметил, в какой момент расстался со своей!
Хорошо оснащенный, надо сказать, попался флибустьер. Что называется, не повезло. «Оса» смертельно опасна и для моего собственного скафандра.
Чем ближе пират ко мне, тем дальше он от принцессы. Анализатор должен вот-вот сработать. Черт возьми, чего же они медлят?
Однако пират почему-то никуда не торопился, судя по его вальяжной походочке и ленивым движениям рук. Он вел себя нетипично для десантника из абордажной группы на чужом корабле, но мне это было на руку, и я решил ему подыграть.
Я остался на четвереньках, открывая прекрасную позицию для удара по ребрам.
Что он и сделал. Боль сверкнула в левом боку, и так уже достаточно пострадавшем во время сегодняшней вылазки, в голове взорвались миллионы сверхновых, и я, переворачиваясь в полете, отлетел еще метров на двенадцать.
И снова, неторопливо вышагивая в своей броне, пират двинулся в мою сторону.
Телепорт должен быть готов. А если нет, то сорок с небольшим метров послужат принцессе Тагобарской единственной защитой от того, что я намеревался сделать.
Надеясь больше на удачу, чем на трезвый расчет, я непослушными пальцами правой руки пытался сорвать с пояса невидимую для пирата гранату. Она зацепилась за кусок оплавленной брони и упрямо не хотела слезать.
Бандит был уже в двух шагах. Он более не собирался играть в кошки-мышки и целился в меня из «осы». Его выстрел будет смертельным.
А если помирать, так уж с музыкой.
И по возможности, с громкой.
